Сердце Ведьмы

Люди умирают, заметил как-то Локи одной ночью давным-давно, а истории живут в стихах и песнях. В сказаниях об их деяниях. В легендах о богах.

– Тебя будут помнить за то, какой ты была и как поступала, – прошептала колдунья, касаясь носом носа Скади и убирая прядь серебристых волос с её лица. – За твою храбрость. Твою гордость. Твои убеждения. Я не могу представить, как кто-то может забыть тебя.

– Если истории – это всё, что я оставлю после себя, когда уйду, – прошептала Охотница в ответ, – что будет, когда не останется никого, кто помнил бы их? Мне кажется, что в конце концов мы все будем забыты.

Ангербода отстранилась, всё ещё нависая над ней.

– Бальдр должен каким-то образом пережить Рагнарёк. Как ты думаешь, он когда-нибудь забудет, как ты хотела выйти за него замуж? Я бы отдала столько серебра, сколько сама вешу, лишь бы лично увидеть ту сцену, когда ты выбирала мужа по одним ногам.

– Ну вот, испортила такой момент, – проворчала Скади, ухмыляясь. – Ну и ладно, он всё равно был слишком молод для меня. Просто сын Одина был самым красивым и, как мне казалось, самым неиспорченным из асов. Вот почему я первым делом подумала о нём, когда мне предложили выбрать мужа. – Она схватила ближайшую подушку и ударила ею колдунью, повысив голос. – И не забывай, что в тот же раз твой бывший муж привязал своё хозяйство к козлу, чтобы рассмешить меня и тем самым скрепить сделку богов со мной.

– Не пытайся сменить тему, – огрызнулась Ангербода, выхватывая у неё подушку. – Помнится, ты тогда не удержалась от смеха.

Скади улыбнулась.

– Ну ты же понимаешь, что раз он разыгрывал то, что уже произошло, значит…

– …Что он не первый раз это делал, да. Я знала, во что ввязываюсь, когда согласилась быть его женой. Не беспокойся.

– Тогда он был готов на всё ради хорошей шутки. Раньше… – Охотница вдруг стала выглядеть виновато. – До того, как ты умерла.

Эта мысль отрезвила и Ангербоду, и она откинулась на подушку, все ещё сжимая фигурку волка. Скади снова устроилась рядом с ней и накрыла её руку своей, чтобы успокоить.

– Ты переживаешь, – произнесла она. И это был не вопрос.

– Хель ненавидит меня. Я попросила её найти меня, когда начнётся Рагнарёк, но сомневаюсь, что она послушает. Я могу защитить её, я уверена. Мой щит сильнее, чем когда-либо. Но…

– Есть ли кто-то, кого она станет слушать?

– Никого… во всяком случае, из тех, кто мог бы до неё добраться. Для этого нужно или умереть, или… – Ведьма снова села, когда её осенила мысль. – Локи!

Охотница приподняла бровь и, положив локоть на подушку, подпёрла щёку ладонью. Она недовольно смотрела на свою возлюбленную.

– А обязательно произносить его имя в нашей постели?

– Локи отправится к Хель, – взволнованно сказала Ангербода. – В моём видении он идёт туда, чтобы собрать армию мёртвых, а затем ведёт их в бой на корабле Нагльфар, построенном из ногтей мертвецов. Она не станет меня слушать, но, может быть, ему удастся её убедить. В конце концов, он ловко обращается со словами.

– Хм, за исключением того, что он предал тебя, убил, забрал её и её братьев и всё такое…

– Но он по-прежнему её отец. Дочь всегда относилась к нему с большей нежностью, да и для него она была любимицей, – неохотно признала Ангербода. – Готова поспорить, она его выслушает.

– Это будет спор на начало апокалипсиса. Тебе придётся освободить его, чтобы отправить в Хельхейм, а ты знаешь, что случится, когда он выберется на свободу.

– Но попробовать стоит, как считаешь?

Скади скептически посмотрела на неё.

– Я не знаю, каким образом он освобождается, но это всё равно как-то произойдёт. Да и трёхлетняя зима подходит к концу… В конце концов он так или иначе сбежит из заточения. С таким же успехом его могла бы выпустить и я, в моих собственных целях. Ради нашего ребёнка.

– Значит, ты решила? Ты точно собираешься это сделать?

– Мне кажется, что иного выхода нет.

– Я просто… – Скади зажмурилась, вытащила из-под себя руку и положила голову на подушку. Через мгновение она тихо всхлипнула, и слёзы потекли по её лицу, а на лице отразилось отчаяние.

Ангербода не видела её плачущей с того дня, как великанша узнала о смерти отца. Она наклонилась вперёд, положила голову подруги к себе на колени и стала гладить её по волосам.

– Мне нужно больше времени, – прошептала Охотница. – Мне просто нужно больше времени…

– И мне тоже. – Колдунья скользнула обратно под одеяло и обняла её, чувствуя, как слёзы капают на шрам на её груди, когда та всхлипывала. Вскоре Ангербода уже и сама плакала.

– Но мы хоть немного смогли побыть вместе, – пробормотала она, уткнувшись в макушку Скади. – Это было самое счастливое время в моей жизни, и мне жаль, что оно подходит к концу. Нет никого, с кем я хотела бы провести эту зиму, кроме тебя.

Ётунша несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и крепче обняла ведьму. Когда она достаточно пришла в себя, чтобы говорить, то предложила: