Сердце во льдах (СИ)

Мама поджала губы, подняв брови, и девушка вновь увидела в ней ту чуткую женщину, что гладила её по волосам в детстве, поддерживала, когда отец иногда становился совсем нестерпимо жёстким, а ещё буквально минуту назад сжимала её ладони своими. Наюн правда любила Королеву, но помнила вместе с тем всё то, что было ею сказано и сделано.

— Я хочу для тебя лишь лучшего, — проговорила женщина и коснулась её плеч. — Ты — моя любимая дочь, моё единственное продолжение и радость. Я мечтаю лишь о том, чтобы твоя жизнь была наполнена самым лучшим.

— Нет, — покачала головой Наюн и в сожалении нахмурилась. — Ты мечтаешь дать мне то, чего когда-то не получила сама. Я знаю, что это ты сказала отцу, что Юнги мне не пара. Знаю, что это из-за тебя я не смогла обучаться в Доме Песни. И догадываюсь, что это ты намекнула Его Величеству Ким Сокджину на то, что я рада буду стать его проводником здесь, в Каталии, лишь бы мы стали близки. Но знаешь… Когда-то давно, в детстве, ты сказала мне, будто мы с тобой, как и Го Хара, всего лишь женщины, которым не позволили любить. И я поверила тебе, мама… Но ведь на самом деле никто не вправе запретить подобное, никто не смеет забрать у тебя чувства, пока ты жив, и пока проклятье ледяного сердца не коснётся твоей груди. Ты могла бы просто любить меня. И тогда знала бы, что я чувствую, и что мне нужно для того, чтобы быть счастливой. Мне не нужно «лучшее» рядом. Я нуждаюсь совсем в другом.

Девушка выдохнула, отходя на шаг и выпутываясь из хватки вмиг ослабевших пальцев, а потом обняла себя ладонями и, отвернувшись, уставилась в окна дверей, ведущих на балкон. Там, за ними, ярко светило полуденное солнце, мелкими хлопьями падал снег, к которому Наюн не имела никакого отношения, и стояло приятное тепло, которое так и манило сесть на лошадь и выехать за пределы столицы. Принцесса предпочла при этом, чтобы её сопровождал Ким Тэхён. Она бы обязательно закидала его снежками, не боясь быть осмеянной, провалила в снег, используя магию, а тот потом уронил бы на землю её и испугал своим громом, заставляя прижаться ближе и целуя протяжно и вкусно. Наюн рядом с ним плевала на все запреты, закрывала доверчиво глаза и отдавалась полностью знающим рукам, уверенная почему-то, что те не посмеют навредить, пусть их обладатель и имел закованное в лёд сердце. Ким Тэхён зато выглядел так, будто чувствует и понимает её намного лучше той же матери, у которой в груди билось живое и тёплое сердце.

— Ты влюбилась? — Наюн вздрогнула, почти почувствовав, как по спине полоснуло хлыстом, и оглянулась. — Кто он?

У мамы взгляд был тяжёлый и хмурый — в нём не было ни капли радости и счастья за то, что родная её дочь познала чувства. И это заставило Наюн, ощущая подступающие к горлу слёзы, горько улыбнуться. Она шагнула по направлению к Королеве, встала напротив неё и, взглянув в глаза, честно призналась:

— Когда я захочу, чтобы ты испортила всё, что есть между нами, или попыталась навредить ему, я скажу его имя.

Она затем обошла замершую в удивлении женщину стороной, вышла из собственных покоев, громко хлопнув дверью, и двинулась по коридору широким шагом, подобрав юбки и чувствуя в груди такую лёгкость, что, вопреки тяжёлому разговору и полному разочарованию, хотелось только улыбаться, потому что внутри было по-приятному пусто, и никакой червяк обиды не грыз сердце, не найдя выхода в словах.

Наюн не ощущала за собой ни капли вины, пусть и понимала, что позволяет себе больше обычного. Она уверена была, что остаётся при этом в рамках приличия, просто окружающие, привыкшие к её безропотному прежде поведению, удивлялись и не имели возможности смириться с тем тихим совсем гонором, который сидел внутри. Его Ким Тэхён принял, как должное, заставил вытащить наружу, а Наюн вдруг перестала бояться давать ему волю.

На самом повороте к башне библиотеки девушка врезалась вдруг в чужое тело, подумала краем мысли о том, что такое уже было, ощутила на спине крупную ладонь и, подняв взгляд, потрясённо выдохнула. Перед ней был вовсе не Советник Ким Тэхён, на которого она подумала прежде, а его старший брат, смотряший на неё сверху вниз, приподняв заинтересованно брови.

— Выше Величество… — протянула Наюн и вспоминала резко о том, что говорила мать. О том, что свадьбе всё-таки быть. — Ох, прошу прощения…

Девушка отступила на шаг, расчитывая отойти на почтительное расстояние и поклониться, приветствуя как следует и извиняясь за собственную неосторожность. Вот только Король ей этого не позволил, продолжая рукой удерживать за талию, и Наюн подняла потрясённый взгляд, никак подобного не ожидая. Они с Его Величеством Ким Сокджином не были близки совсем, мало разговаривали, отделываясь друг от друга принятыми в их кругах улыбками и заученными фразами, и не мог он — не имел права — неожиданно себя вдруг так повести.