Сердце во льдах (СИ)

— Я так ошибся, — выдохнул Король, разрывая поцелуй и своим лбом упираясь в её. — Я думал, что ты должна полюбить меня. У меня всё трещало внутри от каждого твоего взгляда, и я был уверен, что дело в тебе. Я так старался заполучить твои чувства, что не заметил очевидного. Это я полюбил тебя первым. Это я сам, своими чувствами заставил лёд исчезнуть. Не понимаю только, как вообще смог влюбиться, раз ничего не мог чувствовать… Сейчас внутри столько всего, что я схожу с ума. Я так сильно хочу обладать тобой, что перед глазами сверкают звезды, — признался он, немного отстраняясь, и, повернув голову, вдруг мягко поцеловал ладонь, лежащую на его щеке. — Я чувствую себя идиотом, пока говорю такое, а замолчать не могу. Но мне нужно, чтобы каждый знал, что ты любишь меня тоже. Именно меня, а не кого-то другого. И я не хочу тебя никуда отпускать. Я и раньше не хотел, но теперь мне кажется, что я умру, если тебя не будет рядом дольше минуты. У меня всё внутри дрожит, понимаешь?.. Чёрт возьми, — шикнул Ким Тэхён недовольно, мотнул головой и лицо спрятал в её шее, обдав кожу нестерпимым жаром, — просто заставь меня замолчать.

Наюн неожиданно для самой себя рассмеялась, думая, что таким, с оттаявшим сердцем и признавшимся вдруг в собственных лишь отчасти неожиданных чувствах, нравится ей до невозможности. А он, словно в отместку, чуть прикусил вдруг чувствительную кожу шеи, заставляя выдохнуть потрясённо, а затем прижался к ней губами, приятно потянув на себя. Парень такими поцелуями-укусами начал покрывать хаотично всю её шею, сбивая пуще прежнего дыхание, стискивая в руках талию, носом иногда утыкаясь в щёку и горячим дыханием потираясь о неё.

Ей жарко было на самом деле до невозможности. Дышать было трудно, почти невозможно, корсет и правда мешал невероятно, стягивал грудь, и хотелось освободиться от него, даже если придётся обнажиться. Наюн даже думала о том, как хорошо было бы на самом деле прижаться к Ким Тэхёну всем телом, ладонями очертить всё то, что скрыто было прежде под кителями, а теперь — под одной только тонкой, почти прозрачной рубашкой. А ещё — пальцами зарыться в волосы на его затылке и, не боясь и не стесняясь никого, разжать губы, позволяя воздуху и до невозможности смущающему мычанию вырваться наружу.

Наюн совсем никак не понимала себя. Особенно когда Ким Тэхён снова врезался в губы, цепляясь зубами за нижнюю и чуть оттягивая её, а потом рассмеялся тихо на короткий писк и поцеловал вновь, пальцем надавливая на подбородок и заставляя сильнее раскрыть рот. Его язык тогда же мазнул коротко по дёснам и зубам, коснулся её собственного, делая крайне мокро и до ужаса волнующе, а Наюн вдруг страшно необходимым показалось сжать бёдра, потому что тело пробила самая настоящая дрожь. Вот только между ног её по-прежнему покоилось колено Короля, и тот усмехнулся прямо в поцелуй, когда девушка вздрогнула, наткнувшись на него. Ким Тэхён пальцы с подбородка переместил ниже, заскользил приятно по шее, не отрываясь от губ и целуя так, что кружилась невозможно сильно голова, а потом двинулся дальше, почти рисуя по обнажённой коже: по ключицам, по плечам, снова по ключицам, спускаясь ниже, касаясь слишком откровенно не скрытой корсетом части груди.

Наюн до невозможности нравились мокрые поцелуи, что с губ соскальзывали всё ниже, касались шеи, покрывали едва ли не всё пространство и заставляли дышать загнанно, запрокинув голову и цепляясь за чужие плечи.

— Останови меня.

Голос у Короля был совсем слабым, хриплым до невозможности и кажущимся таким привлекательным, что Наюн хотелось хныкать, метаться по кровати и просить на самом деле не останавливаться вовсе. Вот только он повторял это снова и снова, осыпая поцелуями шею и ключицы, пока ладонь его скользила вниз по платью, путалась в юбках, но сжимала сквозь них бедро. Этих касаний не хватало, хотелось большего, но Наюн знала, что то будет самой настоящей ошибкой.

— Останови.

Ким Тэхён действительно просил, прижимался при этом к ней всем телом, губами рисовал по коже, и дышал приятно, горячо и оглушающе. Останавливать не хотелось, несмотря ни на какой здравый смысл. Не хотелось лишать себя этих горячих губ, горячих рук, горячего дыхания и горячего сердца, которое билось теперь внутри горячей груди.

— Останови.

Наюн замычала несдержанно, когда он сильнее вцепился в её бедро, а затем зубами вдруг прикусил тонкую кожу на самых ключицах — скорее удивительно приятно, нежели болезненно. У неё перед глазами стояла пелена из неясного тумана, голова кружилась, и жарко было до ужаса. Наюн правда жалела, что от корсета не в состоянии избавиться без помощи служанок, но не жалела, когда Ким Тэхён снова возвращался к её губам. Он обхватывал их своими, заменяя иногда на язык, подначивал, будто заигрывая, это делать её и улыбался довольно, когда девушка несмело отвечала, пальцами продолжая гулять по крепкой груди.

— Останови меня, — в очередной раз шепнул Ким Тэхён в самые губы, едва оторвавшись. — Останови, Наюн.