Сердце во власти шейха

В то время дочь хозяина дома не присутствовала на праздновании, но все вокруг напоминало о ней. Все свободное пространство занимали рамки с ее фотографиями — она играет на скрипке, ездит верхом на лошади, выглядит соблазнительно спортивной с ракеткой в руке во время партии тенниса, позирует в мантии выпускника с дипломом в руке. На портрете, который висел над камином в гостиной, она выглядела просто прекрасно.

— Художнику удалось точно ее запечатлеть, — сказал тогда с гордостью ее отец, когда подошел к Камелю, который рассматривал картину.

Ханна гневно сжала зубы, услышав усмешку в его словах.

— Я покинула дом, когда мне было восемнадцать.

И уже в этом возрасте она очень даже неплохо готовила, что было заслугой шеф-повара поместья Брент-Холл, Сары Кертис, настоящего профессионала своего дела, она работала в самых изысканных ресторанах Европы. Ее дочь, к сожалению, вовсе не разделяла ее интересов к приготовлению еды. Когда же женщина поняла, что Ханне это интересно, она всячески поощряла ее стремления. Для Ханны кухня была каким-то волшебным счастливым местом, куда ее отец приходил после тяжелого рабочего дня. Снимал свой пиджак и вместе с ним оставлял формальности позади. Раньше она не понимала почему… теперь же ей было все понятно.

— О да, это действительно трудно — выбрать себе наряд на вечер и заказывать столики в разных ресторанах каждый день. Что же ты учила в университете?

— Классическую литературу!

— Так значит, ты счастливо и беззаботно провела три года, уча что-то невероятно полезное.

— Четыре года. Мне понадобилось больше времени. Потому что у меня дислексия. Это не значит, что я глупая.

Камель смотрел на нее с каким-то странным выражением на лице. В комнате установилась напряженная тишина.

— У тебя дислексия и ты учила классическую литературу? На это нужно много терпения и упорства.

— К трудностям мне не привыкать. По крайней мере, я не имею привычки судить людей, о которых ничего не знаю… — Внезапно Ханна замолчала. К чему эта скромность? — Я была второй по результатам в группе, к тому же я неплохо готовлю, очень даже неплохо. — И готовила бы еще лучше, если бы согласилась на стажировку в ресторане, которую организовала для нее Сара — многочасовая, рутинная работа и шанс получить опыт от первоклассного шеф-повара. Впервые в жизни ей не удалось уговорить своего отца, он был просто в ярости, когда узнал о ее планах.

— Я женился на умной женщине, которая хорошо готовит. Я просто счастливец.

Ханна сжала губы, расценивая его слова как сарказм.

— Я просто счастливец, — повторил он, вспомнив, как она выглядела в белом свадебном платье, ее прекрасное лицо обрамляли золотые локоны, он вспомнил ее розовые чувственные губы и полный страсти сияющий взгляд.

Но перед ним сейчас стояла совершенно другая женщина, холодная и высокомерная.

Ханна пожала плечами, пытаясь убедить себя, что ей все равно, что он о ней думает… ей просто хотелось хорошенько ему врезать. Или поцеловать его.

— Можешь расслабиться, мы уезжаем в двенадцать тридцать.

— Куда ты уезжаешь?

— Мы.

Ханна застыла на месте.

— Мы? О чем ты говоришь? Нет никаких нас!

— Пожалуйста, избавь меня от очередной порции твоих истерик. За закрытыми дверьми нет никаких нас. Но на публике мы с тобой счастливая любящая пара, и ты будешь относиться ко мне с должным уважением.

— Тогда перестань мне лгать. Ты сказал, что нам не придется жить вместе.

— Ты ведь в это не поверила. Я просто сказал то, что ты тогда хотела от меня услышать. В то время это казалось наиболее милосердным.

Ханна презрительно фыркнула.

— Наверное, я должна быть тебе благодарна за то, что ты мне врешь сквозь зубы.

Камель посмотрел на свои наручные часы, отодвинув манжет своей рубашки.

— Очевидно, нам есть что обсудить, — сказал он.

— Ты думаешь?

Камель решил не обращать внимания на ее сарказм.

— Да, я так думаю.

— И ты назначаешь мне время? — Она вышла замуж за мужчину, с которым нужно заранее назначить время, чтобы поговорить? — Или же мне должны назначить аудиенцию? — насмешливо сказала она, делая поклон.

Ее такая детская реакция заставила челюсти Камеля сжаться.

— Ты привыкла к тому, что люди бросают все свои дела, чтобы внимать тебе и потакать твоим капризам. У меня для тебя новость… — Он не стал договаривать предложение, но тон его голоса, полный презрения, делал очевидным то, что он хотел сказать, когда он посмотрел на огромную стопку бумаг на своем столе.

Ханна могла ощущать, как лед сковывает ее сердце.

— Прости. Я, наверное, все еще живу в мире грез, если считаю, что браки должны быть основаны на взаимном уважении, а не ненависти! Я больше тебя не побеспокою. Пусть твои люди согласуются с моими людьми и… — Ее голос внезапно дрогнул. «Мои люди. У меня никого нет…»

На мгновение Ханна зажмурила глаза.

— Мне нужен час.

Она открыла глаза и заметила, что Камель смотрел прямо на нее.

— Я мог бы кое-что перенести, но думаю, тебе бы хотелось пораньше оказаться в Брент-Холл.

— Брент! — Она неуверенно улыбнулась. — Ты отвезешь меня домой?

— Здесь твой дом.

— Это место никогда не станет для меня домом.