Сердце Запада

— О как, — поразился салунщик. — То-то их последние дни на улице не видать. — Он призадумался и сказал: — Вот вы мне говорите, что холера от миазмов, — хотя я ему ничего такого не говорил, — а я так считаю, что от гнилой воды. Гофманы воду из колодца у дома Бейли брали, а Бейли на той неделе крепко поносились, а врали, что отравились несвежей зайчатиной. И Смитов поносило, хоть они никакой зайчатины не ели, а воду в том же колодце берут.

— А Бейли эти где живут? — спросил я так просто, для поддержания разговора.

— Да на Гринвуд, в соседнем доме.

— А, так это я их детей во дворе видал, когда мимо шел… — заметил я.

Салунщик кивнул.

— У Седдона до войны свой колодец был, и вода там была очень хорошая, но только в войну туда дохлого жеребенка солдаты кинули. — сообщил он.

— А между Бейли и Гофманом — это чей дом? Я туда стукнулся, когда от Гофмана вышел — нет никого.

Салунщик встревожился:

— А ведь и Слима Мастерса давно не видать — может, тоже помирает? — он стащил с себя фартук, заглянул в заднюю комнату: — Майк, пригляди тут, я выйду ненадолго.

Мы с салунщиком пошли по Гринвуд-роуд. За нами жизнерадостно скакал Джефферсон, успевший за время разговора схомячить почти все копченое мясо с тарелки, где лежала бесплатная закуска.

Салунщик, которого звали Ник Данфорд, стукнулся в дверь к Мастерсу, заглянул в окно, прошел во двор и открыл заднюю дверь.

— Не, пусто, — с облегчением сказал Данфорд. — Он, наверное, рыбу пошел ловить: он в засуху часто этим промышляет. Ниже ванбюренской переправы есть протока, которая летом в озерцо превращается. Там рыбу можно руками ловить…

Пока он это рассказал, мы прошли прямо через символические заборы к заднему крыльцу дома Гофмана. Увидев вонючую кучу тряпья на топчане под навесом, Данфорд осекся.

— Там тоже самое, — предостерег его я, указав на дверь. — Я доктора вызвал, но тут уже, наверное, только могильщики нужны.

Я убрал деревяшки и разблокировал двери, рассудив, что пусть дом хоть немного проветрится перед визитом доктора. Внутрь мы не заходили, постояли около забора, а потом мне в голову пришла мысль и я немедленно поперся ее проверять.

— Вы куда? — окликнул меня Данфорд.

— Где, вы говорили, у Сэддона колодец был? — обернулся я к нему.

— Вон в том углу, — указал он.

В «тот угол» вела проломанная в зарослях высокой полыни тропа — не буду говорить, что хорошо натоптанная, но в косвенное подтверждение моим подозрениям очень вписывающаяся. Я склонился над темной дырой. Может, мне почудилось, но несло из колодца вовсе не дохлым жеребенком. Во всяком случае, не тем жеребенком, что сдох несколько лет назад. Рядом со мной возникла голова старательно пялящегося в темноту Джефферсона. Я отогнал его, оглянулся, подобрал сухую ветку, поджог ее и бросил в колодец.

— Ох! — только и произнес Джефферсон, все равно всунувший свой нос куда-то мне под локоть.

Ветка потухла, еще не коснувшись дна, но света хватило, чтобы разглядеть нелепо торчащую из темноты кисть руки.

Глава 8

Днями у нас в городе где-то в самом конце Десятой улицы случилось холерное ЧП: некий понаехавший обнаружил пустую лачугу и вселился. Труп прежнего хозяина дома, помершего от непонятных причин, понаехавший, не думая долго, скинул в мусорную яму и слегка прибросал песком, после чего почти незамедлительно заболел холерой. Заболел он не так чтобы очень сильно, но в страхе близкой смерти ощутил потребность покаяться в грехах и побрел к ближнему салуну, во весь голос исповедуясь в том числе и о кощунственном обращении с покойником.

Общественность изрядно потрепала нервы шерифу, требуя установить, своей ли смертью погиб покойный, а поскольку бюро судебно-медицинской экспертизы в распоряжении шерифа не было, а заставить кого-то из местных докторов осматривать несвежего покойника у него не было полномочий, кончилось тем, что формально записали, будто смерть произошла от естественных причин.

Поэтому когда шериф, надо сказать, довольно быстро прибыл к дому Гофмана, посмотрел на труп под навесом и заглянул в колодец, он, наверное, вообразил, что придется снова мотать нервы с этими приезжими, которые без особой почтительности относятся к своим покойникам, холерой, докторами, которые хоть тресни, брезгуют мараться о вонючую мертвечину, а главное, и повесить никого не удастся, даже если вскроется преступление, потому что Гофман хоть еще не помер, то вот-вот помрет… в общем, шериф тут же вынес постановление, что все померли от холеры, и точка. Можете хоронить, если желаете.

Я попробовал возразить, что дело может идти об убийстве, но шериф оборвал меня на полуслове:

— Вы холерные трупы из колодца сами доставать будете? А если и достанете, меня больше сюда не зовите. Все равно ваш Гофман сдох. У меня уже вот где сидят ваши приезжие! Понатащили холеры! Да еще в Литл-Рок вроде бы желтую лихорадку занесли — еще не хватает, чтобы и нам тоже такой сюрпризец сделали!