Сердце зимы

Он пожал плечами, словно это было для него не столь важно. Бетамин вытаращила глаза. Кто бы мог снять ошейник с дамани? Хорошо обученная дамани – настоящая радость, но без привязи это все равно что пьяный гролм!

– Представляется весьма вероятным, что среди своей собственности она вдобавок скрывает марат’дамани, – говорил далее Взыскующий, словно бы и не перечислял преступления, тяжестью лишь немногим уступающие измене. – Полагаю, Сюрот отдала приказ убить всех сул’дам, сумевших добраться до Танчико, вероятно, для того, чтобы скрыть факт встреч Эгинин с Айз Седай. Ведь вы, сул’дам, говорят, можете определить марат’дамани с одного взгляда. Верно?

Он внезапно поднял глаза на Бетамин, и она умудрилась ответить на его стылый взор улыбкой. Это лицо могло бы принадлежать кому-нибудь другому, но вот глаза… Она порадовалась, что сидит. Колени дрожали так сильно, что было удивительно, как этого не видно под юбками.

– Боюсь, это будет не очень просто. – Ей почти удалось совладать с голосом – тот вроде не дрогнул. – Вы… Наверняка вам известно достаточно, чтобы обвинить Сюрот в у… у… в убийстве верховного лорда Турака. – Если он возьмется за Сюрот, незачем будет вовлекать в дело ее, Бетамин, или Эгинин.

– Турак был великим человеком, но долг мой – в служении императрице, да живет она вечно, а через нее – империи. – Он одним большим глотком выпил бренди, и лицо его было таким же твердым, как и голос. – Смерть Турака – пыль рядом с опасностью, угрожающей империи. Айз Седай этих земель стремятся пробиться к власти в империи, хотят вернуть дни хаоса и убийств, когда ни один человек не мог закрыть вечером глаза в уверенности, что завтра проснется. И им помогает источающий яд червь – червь измены, что подтачивает империю изнутри. Может статься, Сюрот даже и не голова этого червя. Ради блага империи я не смею схватить ее прежде, чем смогу убить червя целиком. Эгинин – это та ниточка, по которой я доберусь до червя, а ты – ниточка к Эгинин. Поэтому ты возобновишь дружбу с нею, чего бы это ни стоило. Ты поняла меня?

– Я поняла, и я повинуюсь. – Голос Бетамин дрожал, но что еще она могла сказать? Да спасет ее Свет, что еще она могла сказать?

Глава 21 Вопрос собственности

Эгинин лежала на кровати, повернув поднятые руки ладонями вверх и растопырив пальцы. Светло-голубые юбки были веером раскинуты поверх ног, и она старалась не шевелиться, чтобы не помять узкие складки плиссе. Судя по тому, как платья стесняют движения, они – выдумка Темного повелителя. Лежа на спине, Эгинин рассматривала свои ногти – слишком длинные, теперь и за трос не возьмешься, наверняка обломаешь. Нельзя сказать, чтобы последние несколько лет она самолично бралась за такелаж, но хороший капитан должен быть всегда к этому готов, должен при необходимости уметь сам справиться с работой матроса.

– …совершенная глупость! – рычал Байл, тыча кочергой в поленья, пылавшие в камине. – Направь меня удача, «Морской ястреб» способен идти круче к ветру и быстрее, чем любой когда-либо построенный шончанский корабль. К тому же впереди были шквалы, и…

Она почти не прислушивалась, поняв только, что он перестал ворчать насчет комнаты и вернулся к старому спору. Комната, обшитая темными панелями, была в «Страннице» не самой лучшей, однако вполне удовлетворяла запросу. Не считая вида из окна – два окна выходили на двор конюшни. Капитан зеленых по рангу был практически равен генералу знамени, но здесь большинство тех, кого она превосходила званием, были адъютантами или секретарями старших офицеров Непобедимой армии. Как в сухопутной армии, так и на флоте принадлежность к Высокородным дает мало преимуществ, если только ты не относишься к числу верховных лордов или леди.

Ногти ее мизинцев блестели лаком цвета морской волны. Эгинин всегда надеялась возвыситься, а со временем, возможно, стать и капитаном золотых, командовать флотами, как ее мать. Девочкой она даже мечтала именоваться «Дланью императрицы на море» и, подобно матери, стоять по левую руку от Хрустального трона, быть со’джин самой императрицы, да живет она вечно, иметь позволение говорить непосредственно с ней. У молодых женщин бывают глупые мечты. И она признавалась себе, что, когда ее выбрали в число Предвестников, она подумывала, не обретет ли новое имя. Не то чтобы надеялась на это – слишком высоко занесли бы ее надежды, – однако всем было известно, что возвращение украденных земель означало бы и новые добавления к числу Высокородных. Теперь она – капитан зеленых, на десять лет раньше, чем смела надеяться на это звание, и стоит на склоне той крутой горы, что возносится к облакам, к величественному шпилю императрицы, да живет она вечно.