СЕРДЦЕ ЗВЕРЯ Том 2 ШАР СУДЕБ

- Мне знаком Реми Варден. Предатель!… Хотя для вас он - герой, ведь он предал Ракана…

- Предал Ракана или не изменил ранее данной присяге? - спокойно уточнил граф. Ричард промолчал. Ссориться он не собирался, тем более из-за ерунды.

- Одного из братьев Луи Вардена в самом деле зовут Реми. - Ноймар не настаивал на ответе. - Луи служил у Эмиля Савиньяка. Он погиб во время Саграннской кампании. Возможно, вы встречались.

- Я не помню такого…

- Жаль, хотя вы и не могли знать всех офицеров. Вы не воевали в строю.

- При Дараме я дрался рядом с Эмилем.

- Сражение не располагает к личному знакомству, а после боя вы вернулись к своему господину.

Говорить о господине хотелось даже меньше, чем о Варденах, сколько б их ни было.

- Вы не досказали вашу историю. Что ответил ваш брат Дораку?

- Ничего. Он ушел. Дворянин должен защищать не только отечество и короля, но и друзей. Именно этот предмет и преподавал Арамона, а вовсе не фехтование, как нам казатось. Свина для того и сунули в Лаик, чтобы он допекал унаров. У него получалось, и Сильвестр сделал его начальником.

Если кто-то выходил из Лаик без друзей и без отечества, в этом виноват был он сам, а не Свин. Мы тоже так его Называли - Свин делал все, чтобы унары поняли, что такое дружба и что такое враг… Ладно, дело прошлое. Вы, как я понял, в Надоры не собираетесь?

- Регентский совет ждет известий о беженцах, а причина землетрясений очевидна.

- Я напишу ее величеству и маршалу Эпинэ. Внутри Кольца Эрнани нет условий, пригодных для размещения беженцев, а в Ноймаринен лишние руки пригодятся, не говоря о лишних солдатах. Мои люди будут заворачивать людей в Придду. Думаю, здесь же поставим и вербовщиков. Вы, как доверенное лицо регентского совета, не возражаете?

Чего ж возражать? Мысль удачная, с какой стороны ни глянь. Робер опасался голодных бунтов и ссор между жителями столицы и беженцами. Теперь Иноходец переведет дух и… придумает себе новое пугало.

- Я не возражаю, - твердо произнес Ричард. - Не сомневаюсь, ее величество сочтет ваше предложение разумным.

Глава 8 ДРИКСЕН. ЭЙНРЕХТ

400 год К.С. 16-й день Весенних Молний

1

Руппи сам не понял, что удумали его ноги, нагло протащившие лейтенанта мимо особняка фок Шнееталей. В сговор с ногами вступили нос и глаза. Первый высокомерно устремился к небесам, вторые уставились на противоположную сторону площади, словно завидев там нечто интересное. Влекомый ногами, Руппи продефилировал мимо почти родных дверей, свернул в ближайший переулок и опомнился - в том смысле, что теперь за дело взялась голова. Лейтенант счел разумным сделать круг, выйдя к площади с другой стороны, где и встал, не забыв поправить шляпу и отцепить с пояса кошелек. Обуянный столичными соблазнами провинциал пересчитывает денежки. Понятное дело, как сказал бы мастер Мартин, снабдивший Руппи всем необходимым, от негерцогской шпаги до шейного платка.

Выходя от Файерманов, лейтенант чувствовал себя честным сухопутным дуралеем, вознамерившимся выбиться в полковники. Это смешило, пока в толпе у ворот не заговорили о Готфриде и Гудрун. Дура присягнула-таки, что отец объявил Фридриха регентом. Это с ударом-то! Лосиха врет, но не считаться с этим нельзя и нужно быть очень осторожным. Очень! Руппи старался, потому так и не постучал ни к цур Броккау, ни к Бах-унд-Отумам, ни к Мбзерицу, хотя вокруг было спокойно. Так же, как и на площади перед домом, где родился Адольф фок Шнееталь.

Кто-то ходил, кто-то стоял и говорил, кто-то ругался. Чуть ли не под ногами у яростно ссорившихся мещан шныряли откормленные столичные голуби. Осознавая собственную значимость, шествовал пузатый лекарь, пара мастеровых тащила лестницу. Пробежала, придерживая юбки, хорошенькая служаночка, споткнулась, потеряла башмак, запрыгала на одной ноге… Руппи резко ссыпал монетки в позаимствованный у мастера Мартина потертый кошель и деловым шагом отправился прочь. В третий раз за день.

Продуманный план летел к Леворукому, оставалось прекратить маскарад и сдаться на милость бабушки или вернуться. Не к Файерманам и не в Фельсенбург, а туда, где он будет… на месте. В Эйнрехте, в Большом Эйнрехте, Руппи себя на месте не чувствовал. Наверное, потому, что никогда еще не бродил по столичным улицам в чужом обличье, это вызывало раздражение и тревогу. Беспочвенные, так как город был в порядке.

У Фридриха хватило ума не наводнять столицу стражниками и солдатней. На Восьми Площадях продолжалась торговля, у ворот никто никого не расспрашивал, каждый честный дрикс по-прежнему мог войти в добрый город Эйнрехт и ходить по нему невозбранно, пока не ударит Ночной колокол. Руппи и вошел, хотя на мосту через Эйну лейтенанту смертельно захотелось удрать. Вливающаяся в город разномастная толпа раздражала, а запах нечистот и гнили, раньше совсем незаметный, вызывал тошноту.