Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Полночь

– Особенно ночью? – Лет десять назад братец показал бы язык, сейчас ограничился ухмылкой. – Так вот, почему Бруно сидит тихо, я знаю. Более того, он, скорей всего, и дальше будет так сидеть. Умер кесарь, и в Эйнрехте началась заваруха, причем скверная на редкость. В Олларии, если до вас еще не дошло, тоже, так что призовем Райнштайнера и начнем думать.

– Ты, кстати, знаешь, кто теперь командор Горной марки вместо Вольфганга?

– Знаю. Я. Про старика-то что слышно?

– Отлеживается в своем имении. Надо бы ему написать, но руки не доходят… Значит, Бруно не до нас, зато нам сейчас будет до него!

– Осади. – Лионель принялся нарезать окорок. Левой. – Нам нужно заключить с Бруно перемирие, и чем скорее, тем лучше. Со мной приехал дружок Хайнриха, надеюсь, медведь объяснит гусаку, что и как.

– Ли, я понимаю, зачем перемирие дриксам, но нам?!

– Ты, верно, недослышал, в Олларии сейчас ничуть не лучше, чем в Эйнрехте. Слушай, пошли за Райнштайнером, и давай поедим наконец.

– Райнштайнер в отъезде, вернется ночью. Утром ты его получишь, но тут тебе не Надор. – В Олларии только новой заварухи не хватало, старых кому-то мало было! – Ли, чтобы заключить перемирие, нужно согласие не Рокэ, так Рудольфа.

– Спасибо, объяснил. – Лионель залпом допил свою настойку. – Есть у меня согласие, причем на многое. В общем, я сейчас и Рудольф, и Рокэ, и, как ты верно подметил, Леворукий. К тому же голодный, а следовательно, злой.

3

– Нам подходит только один дом, – подвела итог госпожа Арамона. – Зоя Гастаки хочет нам помогать, только ей, чтобы прийти, нужна…

– «Дурная смерть», – весело подсказала Арлетта. – Да, конечно, вы не можете это объяснить коменданту. Я все устрою, но, когда капитан Гастаки появится, вы меня с ней познакомите.

– Если вам так угодно.

Вдова сделала реверанс, явно собравшись уходить, однако Арлетту это не устраивало. Луиза Арамона графине понравилась сразу и так, как давно не нравилась ни одна женщина, но именно это мешало расспрашивать ее о младшей дочери. Будучи способна говорить об Арно лишь с Бертрамом и Рокэ, Арлетта не хотела лезть в симпатичную ей душу и не могла не лезть – уж больно высока была ставка.

– Луиза, – графиня решила быть честной, – я должна сказать вам три вещи. Я щурю глаза не потому, что я закатная тварь, а потому, что плохо вижу. Я не терплю праздного любопытства и стараюсь не проявлять его сама, но есть вещи, которые нужно понять, причем быстро. К несчастью, они связаны с вашей Люциллой. Для вас главное – ее гибель, а я чем дальше, тем больше убеждаюсь, что Оллария окончательно обезумела после смерти «королевы», в которую превратилась ваша дочь.

– Я пыталась об этом думать. – Госпожа Арамона, кажется, тоже предпочла откровенность. – Но я не успела ничего толком понять. Цилла захлебнулась, все исчезло, а потом я увидела небо и господина Савиньяка.

– А до? Очевидно, что королева ждала какого-то короля. Она его звала и на него рассчитывала. Люцилла оказалась достаточно сильна, чтобы удерживать голую тварь в ее меду, но прикончить или прогнать эту мерзость не могла. Одна. А если б их было двое? Если этот запоздавший король где-то есть, не сможет ли он затолкать мед вместе с содержимым в соты?

– Король не пришел. – Собеседница откинулась на спинку кресла, вспоминая свой нохский путь. – Я очень хорошо рассмотрела Альдо. Он опять хотел чужую корону, значит, своей у него не было. Еще я вроде бы видела Килеана-ур-Ломбаха. Он…

В распахнувшуюся дверь ужом, внезапно ставшим стрелой, влетел внук старика Понси. Промчавшись от порога до кресел у окна, он замер, раздувая ноздри и излучая укоризну. Молча.

– Я не пускала, – затараторила вбежавшая следом камеристка, – я господина корнета не пускала… я им говорила…

Арлетта с сомненьем взглянула на молодого человека. На «бесноватого» Понси-младший не походил, хоть и выглядел, мягко говоря, странновато.

– Идите, – велела служанке Арлетта. – Когда потребуется, я позвоню. Сударь, что все это значит? Не молчите, я не кардинал, в душах не читаю.

Понси насупился еще больше.

– Предательство! – провыл он, и Арлетта узнала голос, который слышала из кабинета Рудольфа. – Предательство вновь обожгло душу поэта, этот ожог не заживет никогда!.. А вы, вы, госпожа Арамона! Ужели вы допустите, чтобы ваша дочь навеки покрыла ваше имя позором, венчавшись тайком от родных?! Еще не поздно вернуть беглянку и предать растлителя суду…

– Кого? – не поверила своим ушам графиня.

– Капитана Уилера, – перевел Понси. – Негодяй соблазнил девицу Арамона. Они выехали не больше четверти часа назад. Госпожа Савиньяк, в нашу мирную обитель Уилер проник, пользуясь именем вашего сына, и вместе с ним в Тарму вступило Зло! Остановите же его.

– Не вижу связи ни между Уилером и злом, ни между вами и девицей. – Арлетта покосилась на «обманутую» мать, та явно не стремилась скакать во весь опор и разрубать пополам. – Что бы ни делала Селина, вас это не касается…