Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть третья

— Хватит! — бросил маршал коню и себе, пуская мориска по снежному полю. Прочь от суеты разворачивающихся на позициях полков и от бесполезных, слюнявых сожалений. Скачка вышла недолгой — обогнули один холм, взлетели на другой, встали, поджидая приотставшую свиту. Успевшее взобраться довольно-таки высоко солнце разогнало тени по многочисленным лощинам, но та, над которой стоял Савиньяк, кипела неистовыми осенними красками.

Красные с золотом плащи и мундиры, красные и желтые вымпелы на пиках, флажки и флаги среди снега и камней казались еще ярче. Алатские витязи не проспали и вовсю готовились к сражению, эдакий островок жизни среди северного зимнего сна.

У котлов никого — отзавтракали и, похоже, снарядились сами, теперь дело за лошадьми. Любоваться, как витязи седлают коней, как по готовности тянутся в более широкую часть лощины, где и строятся, можно долго, но навстречу уже торопится Карои с парой своих офицеров. Заметили, охотнички закатные!

— Радуйся, — Гашпар протянул руку первым, и Савиньяк ее с готовностью тряханул. — Скоро весна!

— Я помню. — С Райнштайнером про все эти изломы, пожалуй, забудешь. — Первый день Зимних Скал — значит, начался новый отсчет, и все. По крайней мере, до вечера.

— Праздник начнется раньше, — заверил родич и союзник. — Мне снился первый Балинт, и даже мой конь понимает, к чему это.

Может, снился, а может и нет, алаты даже не хотят драться — жаждут! Еще бы, столько времени пробирались в чужих плащах вслед за армией, спеть от души и то не давали. Дошли, и опять торчать в стороне и от врагов, и от союзников, а тут Излом, вероломство, и, наконец, сражение.

— Мне тоже кое-что снилось, — не стал вдаваться в подробности Эмиль. — Но сейчас пора просыпаться. Всем. Три с половиной тысячи панцирной кавалерии — сюрприз, который преподносят лишь раз и в нужный момент. Естественно, этот момент не настанет ни прямо сейчас, ни в начале сражения, так что потерпите еще малость.

— Мы терпим, — алат засмеялся и подкрутил усы, Ариго это делал иначе. — Так терпим, что руку на рукояти сабли сводит. Полюбуешься на моих?

— А зачем бы я тогда приехал?

— Э! За тюрегвизе, конечно. Мы-то согреемся, а тебе стоять!

— Давай, — подмигнул Савиньяк. Фляга возникла немедленно. Ритуальный глоток — и рысцой вдоль уже построившегося первого, самого заслуженного эскадрона. Совсем уж молодых лиц мало, все больше зрелые мужи; то и дело мелькают медвежьи шкуры — знак особых заслуг владельца. Алат помнит, как и Бергмарк, помнит и не расстается с оружием даже во сне. Потертые ножны твердят об отцовских и дедовских подвигах, длинные пики, от которых давным-давно отказались конники как Талига, так и его врагов, торчат над шеренгами густым частоколом, красно-желтые флажки обвивают древки — безветрие…

— Скажешь, старина рыцарская, ушедшая, — Гашпар убирает заветную флягу до вечера, — но ведь если правильно пустить в ход?

— О да, — хотя верней было бы сказать «О, та!» и добавить «Пфе!». — Прапрадедовский шестопер разбивает вражьи головы просто отлично.

— Шестоперы — это к пиву.

Одна из лошадей, мотнув головой, на мощном выдохе обдает товарок паром из ноздрей. Морозно и ясно, самое то для конной атаки.

— Поздороваешься?

— С кем?

— Да хоть бы и с Коломаном, — Гашпар кивком указывает на крайнего в шеренге, чернобрового и, судя по выбившейся из-под шлема пряди, седого. — Альберту крепко повезло, что он тут, но не повезло, что его братья в Алати.

Осадить Грато, хохотнуть, как же без этого!

— С праздником, витязь! Радуйся.

— Не выходит радоваться, господарь, — жалуется Коломан, — кончар чешется. Когда?

— Скоро. Готовьтесь.

— Как это, — возмущается витязь, — чтобы мы да не были готовы?

— И до ночи сможем прождать, — подхватывает сосед, краснощекий и белозубый, — но не хотим…

— Лучше, конечно, пораньше.

— «Вороные» железом звенеть начнут, нам завидно будет…

— Если и будет, то недолго. Живите!

Вздыбить Грато, махнуть рукой, резко развернуться, галопом пройти вдоль строя, свернуть к холмам. Это не бравада, это уважение. Витязи должны видеть конника и воина, а ты еще и брат господаря Сакаци.

— Гашпар, — Карои на своем золотом почти не отстал, — как начнется, тебе лучше быть при мне. Отсюда, даже с вершины ближайшего холма, ничего толком не разглядишь. Оставь кого-нибудь из старшин, а сам, как будете совсем готовы, давай в ставку.

О том, что у дриксов уже что-то началось, Эмиль понял на полпути от алатского лагеря: отзвуки пушечных выстрелов, долетавшие с севера, разночтений не допускали. Тем не менее доклад не скрывавшего облегчения Хеллингена — начальнику штаба всегда спокойней, когда командующий на глазах, — Савиньяк выслушал со всем вниманием. Пока ничего требующего немедленного вмешательства не происходило. Фажетти, Ариго с Шарли и Райнштайнер доносили о том, что войска вышли на предписанные позиции, Ойген заодно подтвердил, что везде, где возможно, устроены наледи, все в порядке было и у Рёдера, а гонец из ставки Бруно уведомил, что фельдмаршал в оговоренное время начал сражение, атаковав центр позиции фок Ило.