Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

Видеть Олафа не хотелось, но Руппи собрался с силами и пошел. С докладом. Он не «волшебница Фельсенбурга», он лейтенант флота, и нечего изображать обиду. Адъютант перешагнул через дриксенскую кровь, осужденный адмирал избежал хотя бы этого. Не винить же человека за то, что он рад, не став палачом, хоть бы и для Бермессера! С Ледяного хватит верного решения, превращенного штормом в ошибку. Руппи не знал, что бы чувствовал он сам, обернись бедой его приказ, но о том, что «Звезда» досталась Вальдесу, жалел до неистовства. Смерть от рук врага Бермессера лишь возвысит, но мразь еще может выкарабкаться. Если фрошеры снова сочтут, что плещущийся в луже адмирал цур зее им выгоден...

— Вы, сударь, никак старшего господина ищете? Он на юте.

— Спасибо! — Он помнит, где Олаф, и искать ему нечего. Разве что имя офицера со «Звезды», мертвого офицера... Бедняга не виноват, он выполнял приказ и сейчас, и у Хексберг. И давая показания, тоже выполнял, хотя именно этот в суде мог и не выступать, у Бермессера много младших офицеров. Но если б выступил, сказал бы что велено... Тех, кто думал иначе, прикончили и свалили на темноволосого молодого человека со светлыми глазами. Накликали. Остается ли ложь ложью, если лгущий угадывает, или он сам своим языком будит лихо? Вот бы о чем поговорить с Луцианом...

— Господин адмирал, господин лейтенант идут!

Гульдер. И Грольше с Канмахером, до которого Руппи так и не добрался. Из-за кэцхен. Из-за того, что до тошноты не хотелось говорить про бой на островке и доказывать, что ничем особенным он не рисковал.

— Мой адмирал, — доложил Руппи, хотя Олаф и без него все видел и слышал, — впереди по курсу были замечены две кэцхен. Они препятствовали нашему движению. Шкипер счел правильным отдать якоря.

— Хорошо, — одобрил непонятно что Ледяной. Может, он и смотрел в горло пролива, но сейчас труба была убрана в футляр. — Как раненые?

— Не знаю. — О раненых Руппи забыл. — Умереть никто вроде не должен, разве что от заражения...

Канмахер дернулся, будто желая что-то сказать, но боцман при адмирале не спросит, а старый Йозев был образцовым боцманом.

— Гульдер доложил о схватке, — прервал молчание Олаф. — Ты действовал правильно.

Устав требовал оттарабанить раз и навсегда утвержденную радость и готовность служить, но прятаться за устав было бы бегством, да и не действовал лейтенант Фельсенбург правильно. Иначе б не налетели у скал на десант. Нужных слов не находилось, и лейтенант предпочел промолчать. Олаф тоже не спешил продолжить беседу и не пытался делать вид, что куда-то смотрит. Так все и стояли спиной к врагу, который то ли лез в пролив, то ли нет, пока из-под ног с воплем не вылетел знакомый трехцветный ком и, наплевав на своего кумира, не взлетел на планширь. Тогда обернулись все.

— Ты говорил, она кого-то чует? — спросил Ледяной, но думал он не о кошке.

— Тогда она злится. — Что бы их всех ни ожидало в оказавшемся-таки мышеловкой проливе, встретить его нужно вместе. — Похоже, то, что сзади, ей нравится.

— Но там ничего нет!

Нет, но ветер стал звонким, а солнце ерошит пенные гребешки и скачет с волны на волну. Нет, но офицер со знакомым лицом больше не оседает на камни, а ты не ковыляешь к месту высадки, пытаясь вспомнить имя мертвеца... Зачем помнить, когда можно просто жить? Память тянет назад, рождает злость, ссорит, сбивает с пути... Память мешает.

— Шлюпкавпроливе! — Какой смешной голос! — Дядьшлюпка... Здоровая...

Глава 12

Устричное море

400 год К.С. 10-й день Летних Волн

1

Кальдмеера Луиджи узнал сразу, высокого парня со злым и каким-то шалым взглядом — лишь вспомнив, кто может быть рядом с Ледяным. Фок Фельсенбург! Изменились оба — и адмирал, и адъютант, но Кальдмеер всего лишь постарел и похудел, а вот Фельсенбурга назвать Руппи даже про себя больше не выходило.

— Фью-у, — присвистнул Вальдес. — Ничего себе! Теперь не усну, буду думать — это я ловил Бе-Ме или вы его ловили мной? Господин адмирал цур зее, какими ветрами?

— Судьба.

— Судьба — это серьезно... Но не серьезней ветра — куда идти и под какими парусами, все равно решать нам.

— Руперт с вами согласится.

— Он и раньше не ходил на поводу у этой мымры, но ваше появление — это сюрприз! Желаете пообедать, или займемся судьбой?

— Я предпочел бы внести ясность во все. Чем скорее, тем лучше.

— Вы начинаете напоминать дядюшку Везелли, а это ужасно... Особенно после тетушки. Что ж, представьте мне ваших спутников.

— С Рупертом вы знакомы. Господин Клюгкатер, шкипер «Хитрого селезня». Господин Канмахер. Его единственный внук погиб на «Ноордкроне».

— То, что нужно.

— Кому?

— Судьбе, морю, нам с вами... Кое-кто останется внакладе, но что кошке в радость, крысе... наоборот. Вы уверены, что не хотите перекусить?

— Вы все так же гостеприимны.

— Я неисправим. Спросите при случае тетушку, она подтвердит. Как ваше здоровье?

— Я здоров. Господин Вальдес, я должен поблагодарить вас за возвращенную шпагу. К сожалению, я ее не уберег.