Сердцеед

— Я со своей семьей никогда не сходился во мнениях, — произносит он, пересаживая меня к себя на бедро, и я удивлена, что он сам решил заговорить о семье. Тихий голос в моей голове шепчет «Он делает это ради тебя, Рейчел. Ради вашей связи.» — Меня это выводило из себя. Думал, что со мной что-то не так. Не важно, во что верят они. Во что веришь ты?

Что я облажалась! Мне хочется заплакать. Я опускаю взгляд на его руку на моем бедре, и накрываю ее своей, потому что не хочу, чтобы он переставал прикасаться ко мне. А еще, потому что знаю, когда я опубликую свою статью, то уже больше никогда не испытаю прикосновения этих больших сильных рук. Смогу ли я пойти на это?

— У нас во всем и всегда были разногласия, — продолжает Малкольм. Он убирает мои волосы за ухо, а когда ветер все равно развивает их, собирает в кулак и удерживает на затылке, чтобы мы могли смотреть друг на друга. — Что бы я не делал, все было плохо. Я никак не мог соответствовать своему имени.

— И раз уж ты не мог быть Сентом в их понимании, ты создал собственную репутацию?

По его взгляду было видно, что эта тема дается ему не легко.

— Не-а. Просто делал, что считал нужным, стараясь быть счастливым несмотря ни на что.

Сент наблюдает за мной, словно пытаясь определить, почему я несчастна.

Даже не так. Он очень внимательно наблюдает за мной, стараясь определить, что он может сделать, чтобы я стала счастливой.

— Большую часть времени я счастлива, — признаю. — А иногда такое чувство, словно я жду чего-то. Будто я всю жизнь провела без какого-то важного элемента.

— Мне знакомо это чувство.

Он кивает и я кладу руку ему на подбородок, немного дразня.

— Я уж думала, что все твои игрушки прекрасно дополняют твою жизнь. Ах, да, еще твои блондинки.

— Игрушки — нет, — он смеется, хватает меня за руку, не позволяя встать, вместо этого сильнее притягивая к себе. Приземляясь у него на коленях... что ж, скажем так, это было не мягкое приземление. — И только одна блондинка.

Он хочет меня.

Его член настолько твердый, что я чувствую его через всю одежду. Меня бросает в жар, когда Малкольм проводит рукой по волосам. Шепчет мне на ухо «Ты выглядишь заведенной и готовой для занятий любовью.»

— Не пропадать же такому стояку, — дразнюсь я.

Он смеется, но улыбки угасают, пока мы смотрим друг на друга.

— Я видела... как ты пресек слухи о нас, — наконец говорю я.

Он смотрит, словно ожидая вопроса.

Я хочу спросить, но не могу. Было вы верхом лицемерия спрашивать, не спит ли он с другой, пока я сама настаиваю на том, что между нами ничего нет.

— Нет, я этого не делал, — отвечает он, наблюдая за мной, наверняка подмечая то смятение чувств, что отражается в моих глазах.

Я влюбляюсь, и от этого головокружительного чувства внутри все замирает. Я играю с огнем, оставляя свое сердце прямо на железнодорожных путях, где его вскоре расплющит. Но ни страх обжечься, ни приближающийся поезд не могут остановить меня.

— Ты бы мог, — говорю я со всей возможной невозмутимостью.

— Ага, я знаю, — он едва сдерживает улыбку, его озорной взгляд переполнен нежность, словно я умиляю его.

Сердце колотится, и обхватив руками его шею, я шепчу «Я рада, что ты не стал» и медленно страстно целую его мускулистую шею, вытягивая рубашку из-за пояса.

— И не стану, — хрипло шепчет он, и, для человека, который не дает обещаний, эта фраза очень похожа на обещание, теплом окутывающее мое ухо, пока я ласкаю кубики его пресса. Я расслабляюсь, все узлы во мне, от возбуждения я начинаю дрожать, он улыбается, замечая это.

— Малкольм, — шепчу я, неожиданно более влажная, чем когда-либо, чувствуя, что сейчас он принадлежит мне, только мне. Пока я покрываю его поцелуями, он зарывается носом в мои волосы, запутываясь пальцами в их длине.

Скользнув руками под рубашку, я целую его пресс, и каждый открывшийся сантиметр, двигаясь наверх к коричневым соскам. Я провожу языком вверх к соску, пока он поднимает мое платье до талии, берет трусики в руку и стягивает их вниз одним движением. Я встаю и сбрасываю их с ног, пока он, пользуясь моментом, расстегивает шорты, и высвобождает член.

Я дрожу от желания, пока он натягивает презерватив. Он тянется ко мне, и я сгибаю ноги, расставляя их по обе стороны от его бедер, опускаясь вниз. Подол моего платья прикрывает нас, так что даже случайные зрители с проплывающих мимо яхт не видят, чем именно мы занимаемся.

Он настолько большой, что я стону каждый раз, как он полностью входит, и ему это явно нравится, нравится заставлять меня стонать.

Нравится заниматься со мной любовью.

Медленно наши тела соединяются, губы встречаются, а удовольствие нарастает. Нас разделяет одежда, но его плоть внутри меня, и я с жаром все туже обхватываю его, а каждый толчок бедер погружает его все глубже.

Он бормочет что-то сексуальное и неприличное, уткнувшись мне в макушку, а я киваю, соглашаясь, даже не расслышав, и говорю «да».

***