Сердцеед

– Пока никак, – Отталкивая от себя записи, хмуро признался шатен. – Никак не могу вспомнить, где именно я читал о появлении четвёртого пожирателя греха и о том, что этот момент станет ключевым знаком.

– Знаком чего? – Присоединяясь к друзьям, спросила блондинка.

– Масштабного суда. – Уставившись в одну точку, встревожено проговорила девушка–пламя, словно бы даже для нее подобная перспектива была чем–то пугающим.

– Вы, как всегда, спешите. – Недовольно взглянув на подруг, проворчал Зед. – Сначала нужно найти всевозможную информацию о ней. – Встретив заинтересованные взгляды в свою сторону, Олдридж откашлялся и перевел взгляд на стеллажи. – Информацию о четвертом карателе и его предназначении. – Пояснил свою мысль мужчина. – Плюс, нужно, прежде всего, убедиться, что она действительно одна из нас.

– Ну, конечно, – Скрестив руки на груди, ухмыльнулась Дина. – Мы именно так все и поняли.

– Она такая хорошенькая. – Засияв монохромом глаз, взвизгнула Анаэль, приписывая этим поискам личные мотивы друга. – А ее сердце… – Девушка закрыла глаза, словно бы прислушиваясь к мелодии, что источало сердцебиение Бонни. – Я никогда прежде не слышала подобного звука.

– Да, я тоже. – Согласилась с подругой "Пламя". – А ведь я намного дольше вас служу Бледноликой.

Обернувшись в сторону окна, через которое на них смотрела Луна, троица обречённо замолчала. Глядя на белоснежный диск, каждый вспоминал свое обращение, которое напоминало разворот на 180° вокруг оси их привычной жизни.

– Как бы то ни было, – Прерывая созерцание светила, проговорил Зед. – Нужно не забывать, что мы вернулись сюда, чтобы делать свою работу. И скопилось ее здесь предостаточно. Так что, – Олдридж посмотрел на Дину, – Извини, но мы здесь задержимся дольше, чем я предполагал.

Сдерживая улыбки, подруги обменялись многозначительными взглядами и, приблизившись к мужскому столу, заглянули в глаза Зедекии.

– Знаешь, если она тебе понравилась, – С робкой надеждой, проговорила Анаэль. – То не стоит искать предлогов, чтобы остаться здесь дольше необходимого. Просто называй все своими именами.

– Просто? – Запрокинув голову, захохотала Дина. – Ты сейчас точно говоришь о Зеде?

С холодным равнодушием посмотрев на подруг, Олдридж без малейшего намека на уязвленность, придвинулся к столу и, перелистнув страницу рукописей, показал девушкам на дверь.

– Отдохните, как следует. Завтра нас ждёт много работы. – Сказав это совершенно безэмоционально, в точности, как и до встречи с Бонни Блум, мужчина сосредоточенно принялся читать записи, говоря, что на этой ноте их разговор окончен.

– Увлекательных поисков, мистер зануда! – Закатив недовольно глаза, фыркнула "Пламя".

– Надеюсь, ты найдешь ответы, – Глядя на мужчину, что с привычным контролем сдерживал внутри себя чувства и эмоции, улыбнулась Анаэль. – И быть может, вернешь того парня, которого ты похоронил когда-то в Син-Руте.

Наклонившись по обе стороны от Зедекии, подруги одновременно поцеловали мужчину в гладко выбритые щеки, после чего взявшись за руки, покинули библиотеку.

После нескольких попыток прочесть предложение, чей смысл, словно песок, утекал сквозь пальцы, Зедекия угрюмо откинулся на спинку кресла и посмотрел на Луну. На небесный шар, в чьем свечении он так отчётливо видел глаза Бонни Блум. Зрачки, которые не так давно смотрели на него в полумраке квартала, под тусклым фонарем, передававшим кому-то свое послание, мигая "азбукой Морза".

Вспоминая о своей прогулке с девушкой, Зедекия отрешённо растирал пальцами воздух, испытывая странное чувство голода и притом иррационального насыщения. Чувства, что порождало в нем дезориентацию эмоций и мыслей, из-за чего на лице шатена то и дело появлялось подобие улыбки.

– Бонни Блум… – Вспоминая слова подруг о симпатии к девушке, тяжело выдохнул Зедекия, украдкой смакуя вкус ее имени.

Была ли причина в чем-то большем, чем просто прагматичный интерес? Нравилась ли она ему? Искал ли он причины или действовал рассудительно, как и всегда?

Ответить на столь компрометирующие вопросы было невероятно сложно. Ведь обозначить свою позицию к Бон, подразумевало вновь открыть дверь, которую он наглухо затворил от посторонних глаз. Дверь, за которой хранилось самое пагубное чувство, приводившее человечество к войнам, репрессиям и боли. Но хуже всего, что это чувство приводило к счастью, которое так легко было потерять.

??????????

СТУК…

Он возник из ниоткуда и принялся, словно туман, расстилаться по чердаку, заполняя собой все пространство. Забираться в щели и трещины, пропитывать собой молекулы воздуха на пути к потрёпанному матрасу, на котором спала Бонни.

Не в состоянии открыть глаза, девушка ворочалась из стороны в сторону, пытаясь увернуться от звуковых ударов, которые словно выстрелы, рикошетили в ее перепонки. С каждым оглушающим ударом, Бонни сильней сжимала руками простынь, в надежде утихомирить боль, которую вызывал стук, что, казалось, пытался проникнуть не просто в ее голову, а в само сознание.