Серебряная клятва

– Я не вижу выбора. Бог поможет.

И мир снова, как в лесу, пошел трещинами. Янгред выдавил, едва себя слыша:

– Вот только тебе обещал помочь я.

И тогда Хельмо отвел глаза. Ему словно стало еще стыднее, вот только… за себя ли? Он слабо, незнакомо усмехнулся, и Янгред понял этот смешок. Повисла тишина. В ней Янгред повторил про себя собственную фразу о чести. Боги… и он назвал лицемерами своих людей? Он, который сначала дал обещание, потом обвинил, а теперь не знает, чего хочет добиться?

– Янгред. – Хельмо опять посмотрел на него – с пониманием, от которого затошнило и опять сжались кулаки. – О таком думать точно не стоит. Честь и дружба ни к чему не обязывают, когда нарушаются обещания. Мы на войне. С армией этим не расплатишься. Ты и так сделал многое, а мне не стоило начинать с обмана. Ты прав, я и сам это знал.

И Хельмо улыбнулся, тепло и, казалось, уже спокойно. Снова… ободряя. Янгред не нашел ответа даже для себя, не то что для него. Они молчали, казалось, целую минуту, но на самом деле занавески на окне за это время взлетели и качнулись всего пять или шесть раз.

– У меня только одна просьба… – медленно начал Хельмо.

Янгред кивнул, едва его слыша. По спине бежал озноб, в груди пекло.

– Амуниция, оружие… То, что мы взяли у вас. Позволишь оставить?

Он знал все слова, но не понимал их. Молчал. Хельмо продолжил почти с мольбой:

– Эти доспехи и оружие не раз уже побывали в битвах, они не в лучшем состоянии и…

Лед, сковавший его, треснул. Оставить оружие? Да что, что, о боги, это спасет?! Янгред понял: больше нельзя молчать или он сгорит заживо. Но смог лишь выдохнуть:

– Да, о чем речь… Можно, конечно. И я дам еще. Все, что мы везли.

Хельмо улыбнулся. Это была уже привычная, теплая улыбка. Солнце.

– Спасибо. И давай не будем держать обид, если это возможно. Хоть между нами, про дипломатию я не говорю, это решаем не мы. – Голос дрогнул. – Прости. За все. Я… тебя очень полюбил.

И Хельмо неуверенно протянул руку. Янгред молча сжал ее – заныли раны, с которых там, в Инаде, все началось. Боль разлилась в крови. Заполнила все существо. Выпила последние силы и взамен – неожиданно – вернула рациональность. Оружие, значит, и амуниция. А взамен – золотой обоз и пересмотр договора. Нет. Так не пойдет.

– Это… – размыкая пожатие, выдавил наконец он, – не все, чем я могу помочь. Давай поступим чуть мудрее, чтобы дядя не снес тебе голову. Он не одобрит твой выбор.

… Если, конечно, уцелеет хотя бы чья-то голова, Хинсдро или Хельмо.

– О чем ты? – спросил он. Без надежды. Скорее с немым «Что ты носишься со мной?».

Янгред поспешил объяснить. Еще когда ему сказали о количестве золота, у него появился план, но прежде он его отверг: мысль была слабовата, учитывая, перед каким рубежом расходились дороги. И все же так был шанс хоть чуть-чуть помешать краху кампании, который виделся сейчас, а еще избежать раскола: Янгред понимал, что не все, далеко не все офицеры думают как та четверка. Есть те, кто тоже принял войну как свою. Есть те, для кого решение Янгреда обесценит все ранее сделанное. Есть те, для кого слово «честь» громче слова «награда». Так пусть сохранят первое и получат второе.

Но кое-чего, к сожалению, план не отменял. Лисенок был прав.

Нельзя отпускать их гулять по этим землям одних.

Нельзя.

7. Взаимно бесчестно

Сивиллус Луноликий придирчиво разглядывал в зеркале свое отражение – белые волосы, светлые глаза, крупные поры на тонком носу. То ли казалось, то ли за последние недели он раздобрел, оплыл. Штаны опасно жали, на лестницах одолевала одышка. С этим пора было заканчивать. Конечно, всему виной то, что в королевстве царит выжидательная тишина, занять себя нечем, а праздность – друг и предвестник круглого живота.

С Влади и Лусиль все было иным. Дети любили охоты, военные смотры, балы. Они не скучали; Влади всегда занимался чем-нибудь интересным, завершив ту часть государственных дел, что возлагалась на его плечи. Открывал музеи. Строил обсерватории. Таскал ко двору ученых и путешественников. На него, неизменно все успевающего, всех успокаивающего и всем раздающего советы и участие, любо-дорого было смотреть, да и самому сидеть сиднем не хотелось. Сейчас же Сивиллус откровенно тосковал. Хоть сам езжай в эту Острару. Мысль-то недурная, вот бы увидеть, как Сыч падет.

Вести с полей были разными, но последние обнадеживали. Дети, пусть потеряв часть захваченного, наконец осадили Ас-Ковант, встали плотным кольцом. Конечно, Сыч готовился заранее и пока держался, но сдача города была вопросом времени. В столицу больше не привозили продуктов, воды, дров, а главное – орудий. И если переждать сравнительно легкое, сытое время Зеленой Сестрицы и Краснощекой Красавицы…