Серебряная клятва

Он заинтересовался. Она рассказала о двух из трех даров. Особенно впечатлила Влади живительная вода; повертев бутыль в руках, он улыбнулся.

– Если она и впрямь так чудодейственна, отец, может, и совсем перестанет унывать. Хотя знаешь, он и без даров удивительно рад уже тому, что мы целы.

– Целы… – эхом отозвалась Лусиль и усмехнулась. Правда ведь, отец сильно понизил ставки, сложно сказать, отчего. А что самое интересное… какие-то такие нотки сквозили в его посланиях еще возле столицы. Дурное, что ли, чувствовал? Или просто скучал?

– Тебя никто не выгонит, – решив, что она переживает все о том же, твердо сказал Влади. – Правда. Мне кажется, он уже понял, что такое настоящие сокровища. И еще одну вещь он знает давно по собственному опыту… – Тут он вздохнул. – Плох не тот правитель, который проигрывает войны. А тот, который не умеет вовремя их останавливать.

Хорошее утешение, правда. Но ненужное, Лусиль и сама успела это понять. Даже смотря на ольянцев, большей частью вполне дружелюбных, она испытывала уже не то, что прежде, много дней назад, поедая дареный виноград. Здесь тосковали не по ней лично и ее владычеству. Не по Осфолату. Даже не по Вайго. Здесь тосковали просто по какой-то… другой, новой жизни, потому что она вдруг замаячила на горизонте. А не будет ее – утихнут. И выдохнут. Как уже сейчас выдохнула сама Лусиль.

– Кстати, это не все, – тихо сказала она и положила на камни крепостной стены маленькую корону. А потом крепче сжала руку Влади и прислонила к своему животу. – Ты был прав. Не насчет кваса, но все же.

Влади молчал несколько мгновений. Потом лицо его еще немного посветлело, и оттуда изгладилась последняя тревога. Он все понял.

– Боже…

– Если отец все же захочет изгнать меня… – начала Лусиль.

Влади прищурился, улыбнулся шире.

– Пусть попробует. Придется гнать троих. Да и… – угол его рта дрогнул в новой усмешке, – нет, нет, ни один король не будет достаточно глуп, чтобы отказаться от такого инфанта. В нем же будет все лучшее от нас.

– Или худшее? – подмигнула Лусиль. Ей уже совсем не было страшно.

– Тоже не так плохо, – отозвался Влади. – А может, даже еще лучше.

И они засмеялись.

* * *

– Да. Думаю, и не могло быть иначе.

Хельмо смотрел на могилы уже долго, но заговорил впервые. Надгробия тянулись вверх: одно из золотистого камня и истертое, другое – темнее, скромнее, свежее. Под ним разрастались васильки, в то время как первое оплетал бело-розовый вьюнок. Хельмо улыбнулся, тронул темный камень бледной ладонью.

– Ну прощай, Грайно. Увидимся.

«Как можно позже».

Янгред молчал, чувствуя некоторую неловкость. Чтобы не мешать, не смущать даже случайным лишним взглядом, он рассеянно читал надписи на золотистом камне. Царю Вайго посвятили много пышных, торжественных слов; строки, сплетаясь в сплошной текст, восхваляли его храбрость и силу, величие, доброту… Все очень громкое. Все очень пышное. И только внизу, теряясь в траве, виднелись отдельные, выбитые явно иной рукой слова.

«Будь в мире с собой, мой царь. И да простят тебя все, кого ты не простил».

– Это дядя выбил, – сказал Хельмо, проследив взгляд Янгреда.

Тот слабо усмехнулся. Что ж, может, и правильное решение.

Они положили венок из ринарских ромашек на находящуюся рядом – по другую сторону от царя – могилу Риссы, покинули кладбище в предместьях Ас-Кованта, отвязали лошадей и тронулись вперед. Они не спешили – и так сильно опередили отряд.

Дни нового и на ближайшее время последнего похода пролетели быстро, спокойно. Вспоминая их, Янгред подумал, что лучшего способа оставить позади храмовый ужас и придумать нельзя. Каждым шагом они словно сбрасывали беды с плеч. Начиная от прощания с Самозванкой, заканчивая веселой и богатой на байки у костра прогулкой до Инады – с Черным Псом. Тот все же получил свое перо: Тсино дерзнул вырвать новое у Злато-Птицы, за что та его клюнула, но сменила гнев на милость после горсти вишни.

Все сбылось: едва перо осветило тесную комнату, взор Имшин прояснился. Она перестала заламывать руки и качаться, недоверчиво уставилась на пирата, застывшего у порога. Черный Пес шагнул навстречу. Имшин не сделала того же, но и не отступила. Она так и стояла, и на легком сквозняке трепетали ее темные отросшие волосы. И… она улыбалась, казалась счастливой. Ничего не спросила о своем пророчестве. Ничего – о царе.

Странной была эта любовь-нелюбовь, как назвать… Янгред и не думал, что на следующий день Черный Пес соберется прочь: прибыл его корабль. На вопрос: «Поссорились уже?» он уверенно покачал головой, на вопрос: «Почему тогда?» ответил лишь: «Что должен был, сделал, и будь что будет». Но потом сжалился, пояснил:

– Мальчики. Черный Пес же увез ее мальчиков да не велел возвращать, пока она безумна. Назад пора. Они там, на Гара-Голе, на островах Вольницы… надеюсь, не превратились еще в настоящих пиратов.