Серебряная клятва

Они помолчали. Лусиль подошла ближе. Она так до конца и не перестала бояться этого существа и не могла быть уверена, что прониклась к нему симпатией… но и уходить, сухо отдав приказ, было как-то неправильно. Она присела рядом и попросила:

– Будьте пободрее. В небе, на земле, неважно.

Цу лишь смотрел воспаленными желтыми глазами. Бесшумно подрагивали его ноздри – точно обнюхивал, запоминал. Становилось неуютно. Лусиль хотела даже возмутиться, что нехорошо так нюхать королевскую особу, просто чтобы разрядить напряжение, но неожиданно командующий спросил:

– Рассказали ему?

– О чем? – не поняла Лусиль.

Он не ответил, но она по лицу поняла: о «болезни». Усмехнулась.

– Нет, все некогда. Да я и сама недавно только поняла. Есть ли смысл рассказывать? А ну как прогонит меня отец?

– Прогонит, – протянул Цу, точно пробуя это слово, и невыразительно сказал: – Тогда идите со мной. Я не прогоню.

– Не прогоните, – повторила Лусиль с грустной усмешкой. – Да только и ваш дом мне тоже не нужен. У меня свой есть.

– У нас говорят, дом – не место. Дом – люди.

Надо же. Кто-то, наверное, к такому знанию всю жизнь идет, спотыкаясь и ранясь, а кого-то с ним воспитывают. Удивительно, что именно дикарей-людоедов.

– Потому и не нужен, – просто отозвалась Лусиль. – Не сердитесь. Вы всегда знали. И… – она помедлила, – вроде в свое гнездо вы и сами не рветесь. Так к чему такое решать?

Цу кивнул. Теперь Лусиль стало вдруг его вправду жаль. Сложный. В голове столько всего и птичьего, и человеческого, и гнездорнского, и лунного… и неприкаянный какой-то. Столько лет уже, а неприкаянный. Теперь еще бескрылый. Бр-р. Невезение какое-то, и не поможешь ничем. Хотя… Взгляд метнулся к самоцветной бутыли, которую, еще зайдя, Лусиль поставила у ног. А что, если не соврал Хельмо? Вдруг правда поделился чудом? Лусиль снова задумчиво посмотрела на Цу, помедлила и наконец сказала:

– Отвернитесь. У меня есть одно лекарство. Не знаю, что оно, правда, лечит…

Цу опять посмотрел на нее, и она поняла: вместо «лекарство» он слышит что-нибудь вроде «отрава». И даже не расстраивается. Вот же дурачье. Лусиль усмехнулась и повторила:

– Отворачивайтесь-отворачивайтесь. Чего испугались? Я приказываю.

Она едва удержалась от какой-нибудь шутки про разные вещи, которыми иногда развлекается с Влади в спальне… Но не время. Хватит с этого бедолаги.

Цу отвернулся. Лусиль подошла.

Широкая сильная спина была покрыта шрамами; некоторые рассекали ее всю, но самым страшным казался все равно тот полумесяц. Надо же, маленький какой, а горя сколько. Лусиль открыла драгоценную бутыль, вылила воды на ладонь и несколько раз провела по коже командующего. Там, где упали капли, она засветилась, нагрелась, а потом след клинка Хельмо исчез. Цу, похоже, ничего не чувствовал: так и не шевелился. Не уснул ли? Лусиль бесцеремонно взялась за одно из серых маховых перышек и с силой дернула.

– Ну?

Командующий аж подскочил. Крылья шевельнулись и одним движением раскрылись. Лусиль, вовремя успевшая вскочить и отойти, довольно заулыбалась.

– Вы правда верно служили мне, – сказала она, когда он изумленно обернулся. – Было бы бесчеловечно даже по моим меркам везти вас домой таким. Имейте в виду, что тайну я вам не открою. И не болтайте направо и налево. На самом деле…

Командующий порывисто поднялся, пошел к ней. Лусиль, внутренне вздрогнув, осталась на месте. Этого только не хватало. Еще в любви начнет клясться…

– На самом деле, – продолжила она, – мне надо было на ком-то проверить снадобье. Сначала думала лошадь поранить, да пожалела. А тут вы.

Цу остановился в шаге и… улыбнулся. Не обиженно. Понимающе. Передумал подходить вплотную, угасла какая-то не самая разумная мысль в его дурном уме. Лусиль пожала плечами. Цу все-таки немного приблизился и, взяв ее за руку, коротко поцеловал запястье. Вполне галантно, по-лунному, жевать ладонь не стал. А она не стала вырываться, и ей не так чтобы совсем не понравился жар его жесткой сухой ладони. Ну подумаешь, птичья лапка.

– Собираемся, – тихо сказала Лусиль. Он ее отпустил. А она, уже уходя, предостерегающе напомнила: – Только никого на радостях не сожрите!

Она покинула казарменный двор, ни разу не обернувшись, хотя самолюбие подсказывало: Цу провожает ее взглядом из окна. А может, давно с птичьим курлыканьем вылетел в окошко, чтобы покружить в облаках. Дикари, что с них взять. Так или иначе… ей будто стало полегче. И уже чуть меньше она злилась на Хельмо, меньше вспоминала его самодовольную рожу и больше – слова. «Мы хотим мира». Может, не пустые?

Влади она нашла там, где и ожидала, – на крепостной стене, недалеко от ворот. Оттуда они вдвоем часто оглядывали земли, которые почти-почти стали их. Лусиль испытывала тоску от этих видов, Влади, наверное, тоже, но вслух никто из них не признавался. А когда королевич накрывал ее руку своей и улыбался, досада отступала. Сегодня Лусиль взяла его за руку сама, выведя из задумчивости. Вид был ясный, светлый, зеленый. Умиротворял.

– Что, королевна, домой? – спросил Влади, повернувшись.

– Домой, королевич. И не просто так, а с трофеями!