Серебряная клятва

Царица появилась следом – высокая, худая, как и неизменно, в белом одеянии, расшитом яхонтами и чёрным жемчугом. Она величественно протянула руку, и птица вспорхнула туда, наклонила головы. Девочка отпрянула, дальше забилась в нишу. Замерла и перестала дышать, разглядывая тяжёлый узел царицыных волос. Только бы не заметила! Разозлится! Не понравятся Риссе такие игры, и пусть даже это не её крыло… она же жена царя, ей-то можно бродить где угодно.

– Передашь кое-что стрелецкому воеводе Ерго, мой свет? – тем временем ласково заговорила царица с птицей. – Тому, у которого один глаз. Помнишь его?

Девочка знала: птица понимает речь. Понимает, пусть сама повторяет лишь заученные приказы. Сейчас птица тоже повела левой головой. Это похоже было на кивок.

…Ей снилось, что царица горько и страшно улыбнулась. Что шире распахнула окно, у которого стояла, и взглянула в серое небо. Что ветер отчётливо донёс сказанное:

– Враг наш воевода Грайно должен быть умерщвлён. Он не достоин суда государева. Такова наша воля.

Царица выпустила птицу, постояла, провожая её взором, и, запахнув одежды, точно враз продрогнув, быстро ушла прочь. Кажется, она плакала, по крайней мере, то и дело подносила дрожащие руки к лицу и шептала не пойми кому: «Поберегись своего солнца…»

В коридоре остался гулять только ветер.

…Ей снилось, что она никак не могла вылезти из стенной ниши. Она не знала, сколько там просидела, а Зилько всё не появлялся, да она уже и забыла про Зилько. Неясный ужас сковал её. А потом началась гроза.

И она проснулась.

* * *

Лусиль тошнило и знобило. Такое в последнее время часто случалось с ней под утро, сегодня же недомогание разбудило до рассвета. Некоторое время она лежала неподвижно, глядя вверх, на потолок шатра. Сердце постепенно успокаивалось.

Проклятые сновидения. Странные вещи часто грезились ей в последнее время. Иногда это были кошмары с пожирающими её чудовищами, иногда долгие падения в бездну, но нередко приходило и что-то более осознанное, чёткое, вполне поддающееся толкованию и вроде бы даже не такое ужасное. Ужасным было иное.

Лусиль иногда казалось, будто сны про неё. Как сегодняшний.

Она ухватила себя за волосы, пропустила пару прядей меж пальцами. Косы… она никогда не носила кос. В Доме Луны они были не в моде, даже у прислуги. Только у крестьянок Лусиль случалось видеть заплетённые колоски, украшаемые иногда шишками.

Лусиль спохватилась, что вознёй разбудит Влади: сколько она его знала, королевич спал беспокойно, особенно в походах. Чтобы помешать его сну, довольно было громкого вздоха. Удивительно, что сейчас он ещё не забормотал, не заворчал, не обрушил на голову жёнушки пару проклятий… Лусиль осторожно повернулась влево. Ложе рядом пустовало.

– Влади? – шёпотом окликнула она, подумав, что он мог перелечь. Не получила ответа, села, стала озираться. Но даже в темноте она прекрасно видела: шатёр пуст.

Не было причин беспокоиться. Влади могли срочно разбудить по какому-то делу, он мог захотеть подышать воздухом – в конце концов, уйти справлять нужду. Ещё недавно Лусиль бы успокоила себя всем этим. Но в последние дни – дни затянувшейся осады, вечных тревог, ночных вылазок врага и собственных кошмаров – она стала куда мнительнее.

Лусиль встала, и ноги заныли – отекли, хотя с чего бы? Это быстро прошло, и она направилась к выходу из шатра, уже ощущая лёгкие дуновения ночного ветра. С ними долетело кое-что ещё, заставившее опустить потянувшуюся к пологу руку. Снаружи говорили. Один голос принадлежал Влади, второй…