Серебряная клятва

– Но я не сомневаюсь: он не боится. И после боя я не возражаю против вашего ужина, командующий. Вы меня поняли?

– Да, – коротко ответил он. – Благодарю. Это честь.

– Тогда оставьте нас. И не попадайтесь мне в ближайшее время. Я нескоро прощу вам…

– Будьте осторожнее, королевна.

Бросив это, Цу взлетел. Едва он скрылся, Лусиль повернулась к Влади.

– Сколько ты услышала? – тихо спросил он. – До того, как вмешалась?

Лусиль неопределённо пожала плечами.

– Пару фраз о том, что я, с его точки зрения, сдаю и что он готов тебя убить. Даже не знаю, что смешнее.

Влади улыбнулся в ответ. Они по-прежнему крепко держались за руки.

– Я, как ни противно, вынужден за него вступиться. Он тревожится за тебя. Ты сама не своя.

Лусиль раздражённо вздохнула: на сквозняке, после знатной перепалки, она снова чувствовала себя нормально – полной сил, здоровой и готовой действовать.

– Я неважно сплю, Влади. Беспокоюсь оттого, что осада затянулась. Мне не нравится, что Озинара потеряна. У меня достаточно причин унывать и таять. Но я не сдамся.

– Ты не таешь, – неожиданно рассмеялся Влади. – Ты наоборот стала как-то покруглее на местном воздухе и квасе.

Лусиль в бешенстве наступила ему на ногу.

– Что за дерзости, мой королевич? Доспехи на мне по-прежнему прекрасно сидят!

– Ладно-ладно. Может, мне кажется. Но на квас ты налегаешь.

Они помолчали. Все стояли, и обоих, кажется, не тянуло назад в шатёр. Лусиль задумчиво подняла голову к звёздному небу.

– Лу, я очень рад, что ты не стала красть царевича. Это, конечно, уберегло бы нас от многих потерь, но…

– Я уничтожу царевича, – ровно перебила Лусиль, не опуская голову, хотя и чувствуя вперившийся в нее тяжёлый взгляд. – И царя. Но только после того, как умрёт последний, кто мог бы за них отомстить. Нам не нужны бунтующие провинции, Влади. Ты как никто должен это понимать.

– Я понимаю.

Лусиль с некоторой неохотой опять посмотрела на него.

– Ты будущий король, – произнесла она. – Я ценю некоторые твои благородные порывы. Но лучше бы ты учился у отца.

– И у тебя?

– А ты… – свободной рукой Лусиль стукнула его по плечу, – хоть сам понимаешь, хвалишь ты меня или хулишь? Я хочу лучшего для нашей страны, мой королевич. И для нас.

– Лучшее для нас – это мы сами.

– Мило. Но, увы, недостаточно.

Влади вздохнул. Лусиль поняла, что перестаралась, да и душой покривила: что ей было надо, кроме её королевича, если так подумать? Да ничего, остальное было не совсем её собственными желаниями. Потянув Влади за руку, она предложила:

– Идём спать. Надо отдохнуть. А что потом… потом и решим.

Они вернулись в шатёр и очень быстро уснули.

Но для Лусиль это снова не был спокойный сон.

* * *

Ей снилось, что она вытирает слёзы златокудрой девочке, своей ровеснице, но одетой куда лучше – в платье цвета тёплых утренних лучей. Девочка только что подралась с братом и сестрой, которые, сговорившись, всегда её обижали. Да ещё папа с мамой ссорились с утра, кричали до хрипоты, голоса и теперь раздавались из дальней комнаты.

– Не плачь. Ну не плачь… – бормотала Лусиль, чувствуя горячие мокрые дорожки под пальцами. – Ты же ничем не хуже! Ты тоже солнце!

Девочка – Димира – слабо улыбнулась, но плакать не пе-

рестала. Царь и царица через две или три двери от покоев продолжали кричать.

– А в следующий раз дашь брату в нос!

– Ты такая храбрая…

Она самодовольно улыбнулась: как тут не будешь храброй, когда перед глазами всегда храбрец – папа. Впрочем… ведь и у этой плаксы перед глазами храбрец, ничуть не хуже. И что? Младшие брат с сестрой дразнят её – родительскую любимицу, отбирают вещи, портят одежду. Конечно, баловство, но всё равно…

– Не смей плакать. Перестань, – потребовала она.

– Ещё мама и папа…

– А это вовсе не твоя беда. Взрослые всегда из-за ерунды брешут.

– А вдруг и я виновата?

– Да при чём тут ты?