Серебряная корона (ЛП)

Когда его рот касается моего уха, я становлюсь абсолютно неподвижной; я даже не смею сделать вдох, застыв, как беспомощная птица в лапах льва.

Одно неверное движение, и он может разорвать меня на куски.

— Хватит, — приказывает он мягким тоном, лишенным всякой мягкости — словно шепот острого лезвия, вонзающегося в пространство между двумя ребрами. Я бьюсь, но он не отпускает меня. На самом деле, он только крепче притягивает меня к себе, пока я не чувствую каждую восхитительную вмятину его груди, прижатой на плоскости моей спины. От такой близости его запах — пассивного дыма, бурбона высшего сорта и чего-то пряного, что я не могу определить — опьяняет настолько, что у меня кружится голова.

— Отпусти меня, — шиплю я между стиснутыми зубами.

— Отпущу, когда ты согласишься перестать причинять себе боль.

— Причинять боль? Я пытаюсь вытащить нас из этого бардака.

— Дорогая, мы не сможем выбраться.

— Ты даже не пытался!

— То, что ты должна знать обо мне… — Его нос касается боковой части моего горла, и я стараюсь не дрожать. — Я не трачу силы на бесполезные результаты. Я лучше потрачу свою энергию на более… жизнеспособную… затею, где конечный результат гарантированно будет удовлетворительным. Для всех заинтересованных сторон.

Мои бедра сжимаются по собственной воле. Я никогда не думала, что слово "жизнеспособный" может быть таким чертовски сексуальным.

Я ошибалась.

— Слушай сюда, — рявкаю я. — Тебя может совершенно не беспокоить тот факт, что мы заперты здесь, и нас собираются продать в секс-торговлю. Или в торговлю внутренними органами. Или… в какой-нибудь другой вид незаконной торговли в подворотне, о которой Netflix, без сомнения, выпустит документальный фильм в ближайшие месяцы…

Он фыркает.

Я игнорирую этот звук.

— Но я не смирилась с тем, что умру до своего двадцать первого дня рождения. Так что отпусти меня. Сейчас.

— Всего двадцать, — пробормотал он, его дыхание теплое на моей коже. — Такая молодая. Такая наивная.

— В отличие от тебя, закаленного и мудрого в старости? — горько усмехаюсь я. — Сколько тебе, двадцать пять? Двадцать шесть?

— В любом случае, я слишком стар для тебя.

— Прекрасно, поскольку я никогда и ни за что на свете не заинтересуюсь тобой, — язвительно шиплю я. — А теперь отпусти меня. Я серьезно.

— Или что? — Нотка юмора в его тоне говорит мне, что он наслаждается этой словесной перепалкой.

Я сжимаю челюсть.

— Я… я… буду…

— Кричать во всю мощь своих легких? Стучать своими маленькими кулачками? — Он снова хихикает, и я борюсь с желанием ударить его головой. — Потому что этот план так хорошо работает против тебя.

— Ты порождение демона.

— Ты даже не знаешь меня.

— Слава Богу за маленькие чудеса, — огрызнулась я. — А теперь отпусти меня.

— Через минуту. Когда ты успокоишься.

Я снова дергаюсь, но это полусерьезная попытка. Все, что мне удается сделать, это только укрепиться на его коленях. Даже в полупьяном состоянии он намного сильнее меня.

Черт побери.

Будь он проклят.

К своему ужасу, я понимаю, что есть только один выход. Я делаю резкий вдох и пытаюсь замедлить свой учащенный пульс.

Дыши, Эмилия.

Просто дыши.

Следующие несколько мгновений мы просто сидим там — два незнакомца, прижавшись друг к другу в темноте, его тело обнимает мое, как стальная перчатка. Я пытаюсь успокоить себя в медленном темпе, концентрируясь на ритме своего дыхания, и подстраиваясь под его темп. И хотя это совершенно безумно… хотя мужчина у меня за спиной, возможно, самое разъяренное человеческое существо, которое, когда-либо встречалось на моем пути… впервые за всю ночь, впервые с тех пор, как я увидела новости о Ланкастерах… паника, текущая по моим венам, ослабевает, сменяясь возбуждением другой эмоции. Борьба вытекает из меня, а на ее месте…

Не спокойствие.

Не душевный покой.

Не рациональное мышление.

Мое сердцебиение, которое, по всем расчетам, должно замедлиться, начинает ускоряться. Темп моего дыхания увеличивается, все быстрее и быстрее, в такт каждому теплому выдоху, который я чувствую на своей шее. Без всякого сознательного усилия мой позвоночник слегка прогибается к его груди. Я чувствую, как мышцы его бедер напрягаются подо мной, и непроизвольная вспышка возбуждения простреливает прямо между моих ног.

О, Боже.

О, нет.

Этого не может быть.

Ток в воздухе меняет, один вид напряжения на другой так быстро, что я не могу определить момент, когда я перестаю чувствовать себя пленницей в его руках. Так неуловимо, что я не могу точно определить секунду, когда его объятия сменились на… что-то совсем другое.

Какого черта, Эмилия!

Ты же ненавидишь этого парня, помнишь?

Я слышу, как он резко втягивает воздух, и знаю, что он тоже это чувствует — это новое напряжение, между нами. Его пальцы сжимают хрупкие кости моих запястий, как будто он борется за контроль. Не надо мной, я уже давно перестала бороться.

С собой.