Серебряная лоза (СИ)

— Вот уж удивил. Ну, тогда тебе нужен первый переулок налево, — подсказал стражник. — Перо возьми, вот тут крестик поставь. Да запомни, насчёт краж сейчас строго стало. Украдёшь — лишишься шкуры, понял?

— В жизни я ничего не крал и не собираюсь! — сердито ответил мальчишка. Затем подумал, как будет возвращать волка, и к щекам его прилила краска. Стражник этого не заметил, копаясь в бумагах.

— На, держи, — подал он мальчишке какой-то лист. — Иди прямо к мастерским, в Литейный переулок — это ближайший слева, дом шестой, там тебе пропуск выправят. Бумагу отдашь мастеру, да не потеряй.

— Понял, — кивнул хвостатый, выхватил бумагу и бросился бежать, надеясь, что ещё успеет за торговцем.

— Как цифра шесть выглядит, знаешь хоть? — крикнул было стражник, но тут же и махнул рукой. — Ай, спросит у кого-нибудь...

И ещё напоследок донеслось насмешливое:

— Слышал, учиться он хочет!

Торговец отыскался быстро. Он стоял как раз в нужном переулке, оставив тележку в стороне, и о чём-то негромко беседовал с щуплым седобородым стариком.

Дорогу пересекал канал, и мальчишка спрятался в тени каменной ограды. К несчастью, шум из мастерских и плеск воды совершенно заглушали голоса, так что не удавалось разобрать, о чём говорили старик и торговец.

Но вот они направились к телеге (мальчишка отполз дальше в тень, едва ли не лёг прямо в грязный талый снег). Старик заглянул в один мешок, в другой и махнул рукой.

Мальчишка наблюдал, не зная, что может сделать. И когда увесистые мешки перекочевали с телеги в мастерскую, а торговец, пряча на груди туго набитый кошель, скрылся из виду, хвостатый поднялся, отряхнулся от снега и грязи, подошёл к деревянной синей двери и решительно застучал.

Дверь открыл тот самый старик.

— Чего тебе? — неприветливо глядя, спросил он.

— У вас мой волк, — волнуясь, ответил мальчишка. Что ещё сказать, он не знал.

Старик явно забеспокоился. Брови его так и подскочили над толстыми стёклами очков, глаза округлились.

— Какой ещё волк? — ахнул он. — Что городишь-то? Проваливай!

— Торговец продал вам волка, — упрямо произнёс мальчишка. — А это не его зверь, а мой.

Его собеседник вытянул тощую шею, быстро оглядел переулок, а затем схватил хвостатого за шиворот и втянул внутрь.

Здесь было тепло, а воздух от сполохов огня казался жёлтым. Мальчишка даже ненадолго забыл о волке, с жадностью разглядывая необычного вида печь с круглым окошком, и стол с разбросанными деталями, сливающимися уже в одно целое, и стену с подвешенными на гвоздях инструментами.

— Говори теперь, как узнал о волке, — потребовал старик.

— Он попался в нашу ловушку, в петлю для зайцев, — сказал мальчишка. — Волк был очень слабый и совсем не злой. Я хотел понять, как его исправить, но люди в нашем поселении решили его утопить. Я достал зверя из воды, но отец узнал и отдал его торговцу.

Тут хвостатый умоляюще поглядел на старика.

— Пожалуйста, не переплавляйте его! Я всё для вас буду делать, что скажете, любую работу, только отдайте мне волка! И научите, как починить...

В лице старого мастера что-то дрогнуло и смягчилось.

— Починить и оставить, говоришь? А ты знаешь, парнишка, насколько это опасно?

— Я знаю, — сказал хвостатый. — Волк — боевая машина, отец рассказывал, и на нём людская кровь. Но я почувствовал — может, хоть вы мне поверите — этот зверь не был злым! Не станет он никого убивать!

— Почувствовал, значит, — хмыкнул мастер. — Да я не о том. Волки все принадлежат господину Ульфгару, только ему. Я уже здорово рискую, храня у себя части зверя. Такое только на переплавку, ведь если кто прознает, не сносить мне головы.

— Неужели никак не спрятать? — взмолился мальчишка. — Вон у вас места сколько! А я и словечка никому не скажу...

Старик покачал головой.

— Ну, починим волка, — сказал он, — дальше что делать с ним будешь?

Мальчишка призадумался, а затем — так само получилось — рассказал обо всей своей недлинной пока жизни. О мечтах: о механических птицах, о дышащих паром скакунах, поющих нежные мелодии жабах и светляках, которые не умирают и светят ярче любого фонаря. И о волке, что стал будто бы сбывшимся желанием, живым и близким, взывающим к помощи.

Мастер долго молчал, почёсывая лысеющую макушку, хмурил кустистые брови.

— Я могу взять тебя учеником, — наконец сказал он. — Не знаю уж, не разочаруешься ли в своих мечтах, но научу, чему умею. Только не нужно мне, чтобы ты сбежал, потому подпишешь договор. Писать умеешь?

Мальчишка помотал головой.

— Но крестик могу поставить, — тут же добавил он. — У ворот я так сделал.

— Ты небось ещё и пропуск не выправил? — догадался старик. — Ох, горюшко. Опять головой рискуешь. Э-эй, Грета! Гретка, уснула, что ли?

По лестнице спустилась рыжеволосая девочка, девушка даже, в сером простом платье, в грубых башмаках. Она оказалась на полголовы выше Ковара. Уставилась, наморщила нос.

— Это мой новый ученик, — представил мальчишку мастер. — А это дочь моя, Грета. Отведи-ка его, дочка, пропуск выправить, в городе он недавно.

— Отец, ты не видишь, что ли? — с презрением произнесла девчонка. — Это же хвостатый!