Серебряная лоза (СИ)

Не хотелось, но всё-таки стоило признать, что Прохвост был прав. Жизни тут совсем не стало (проклятые пилы, когда уже замолчат!), и если не к Вершине Трёх Миров, то куда-то рано или поздно пришлось бы уходить.

Так что Хитринка молча сорвала с крюка торбу и так же молча принялась сердито пихать туда вещи.

Самое нужное и так всегда находилось внутри: дедушкин гамак, медный рожок, новенькие крючок и леска (если по какой-то невероятной удаче найдётся рыбное место). Бабушкино колечко, дедов ключ, который отпирал когда-то дверь его дома в городе, а теперь ни на что не годился. Старые часы, что давно уже не шли. И новый светляк, пойманный вчера.

Хитринка добавила к этому ложки, их жаль было бросать. Ещё хотела одеяло, да оно не уместилось бы. А одежда вся уже на них. Оставалась ещё только одна ценная вещь.

— Твой альбом никак не лезет, — с досадой сказала она брату, попробовав и так, и сяк.

Прошлой весной заезжал торговец, сказал, нужна болотная тина. Мол, в городе из такой дряни бумагу сделают.

Хитринка посмеялась только, а Прохвост поверил, всё лето провозился, собирал да сушил. И торговец не обманул, заглянул к осени. Сказал, может дать в обмен провизию или что-то из вещей на выбор.

Стоило бы выбрать съестное, но Прохвост увидал вот этот альбом и ничего другого не захотел, а Хитринке не хватило духу его отговаривать. Не так уж и часто брат баловал себя, а может, и вообще никогда.

Тёмными и долгими зимними вечерами, стараясь отвлечься от мыслей о еде, сидели они и листали страницы. На бумаге, не очень хорошо нарисованные, вставали улицы каменных городов, горели огнями витрины, улыбались нарядно одетые люди у экипажей. Чужая, неведомая жизнь, от которой дедушка с бабушкой когда-то отказались. Хитринке казалось, она их предаёт, глядя на эти страницы, но ведь Прохвост был так счастлив.

А сейчас он легко сказал:

— Не лезет? Ну так оставь его дома. Что нам теперь эти картинки, если мы увидим настоящие города!

— Тогда всё, — сообщила Хитринка, поджимая губы. Затем взяла ещё старого светляка с повреждённым крылом, поместила внутрь и его тоже. — Теперь точно всё. Марта, подъём!

С соседями решили не прощаться. Раз уж волки на хвосте, может, старикам лучше и не знать, куда дети держат путь.

Когда переправились на тот берег, может быть, в последний раз, Хитринка погладила обод бочки. Обернувшись, она окинула взглядом всё это бедное, но такое родное ей место — блестящие пятаки воды среди бурой растительности, покосившиеся убогие хижины, где давно уже не кипела жизнь. Небо сегодня хмурилось, как частенько бывало в последнее время, и мелкий дождь срывался, будто бы кто-то плакал.

— Ну, до свиданья, — пробормотала Хитринка, отвернулась и выбралась на берег.

До города они добрались быстрее, чем думали. Помогли машины, медленно возвращающиеся с грузом брёвен.

— Давайте запрыгнем, — предложил Прохвост, указывая на проезжающий мимо низкий прицеп, где в два ряда лежали тела деревьев, ещё недавно шумевших кронами.

— Дурень, — сказала было Хитринка, но обнаружила, что хвостатый и не думал её слушать.

Он подхватил Марту, которая только пискнула, и в два прыжка догнал прицеп. Усадив девчонку на краю, он вскарабкался и сам. Работник, который вёл машину, вряд ли что заметил из-за клубов густого белого пара, скрывающих от него дорогу сзади.

— Давай, Хитринка! Поднажми! — подзадоривали Прохвост и Марта, протягивая руки, и ей ничего не оставалось, как вскарабкаться следом. Перед этим, правда, пришлось бежать по размокшей от дождя дороге, оскальзываясь, задыхаясь от дыма и придерживая колотящую по боку торбу. Когда Хитринка уселась, свесив ноги вниз и прислонившись спиной к срезу ствола, она долго и сердито откашливалась.

Прохвост время от времени поднимался и осторожно выглядывал, стараясь остаться незамеченным.

— Вижу стены, — наконец сказал он. — Нам, наверное, лучше сойти пораньше?

По разбитой дороге, как назло, тянулась огромная лужа, и пришлось спрыгивать прямо в неё. Хитринка терпеть не могла промокшие ноги. Вообще всё это было глупой затеей!

— О, — сказала вдруг Марта, — а вы успели выправить себе пропуска?

— Какие ещё пропуска? — спросил Прохвост. — Те, что людям в городах нужны? Так мы же не на земле жили. Сейчас вот придётся выправить.

— А вы не сможете, — пискнула девчонка. — Ведь перед зимой законы изменили. Теперь пропуск делают при рождении, а кто уже вырос, а документами не обзавёлся, тех казнят.

— Что за чушь ты несёшь, — недоверчиво сказала Хитринка. — Быть такого не может!

— А вот и может, вот и может! — зазвенел обиженный голосок. — Зимой в городе троих уже казнили. У одного, хвостатого, пропуск был, да потерялся. Ради человека, может, ещё бы поискали записи в книгах, туда ведь всё заносится, а с этим затянули. Когда нашли про него запись, он уже в землю был зарыт. У нас в Приюте про это долго говорили, я всё хорошо расслышала!

Хитринка встала, упирая руки в бока, и исподлобья оглядела своих спутников.