Серебряная птичка

Но пусть она его носит. Пусть и дальше никто не сможет её тронуть! Он уверял Фурати, что желает избавить леди от пояса, освободить от «оков»? Это вранье!

Он скорее надел бы на неё второй такой же. Чтобы никто больше не вздумал коснуться этих рук, поддеть пальцем тонкую нить ярко-красных бус на этой шее. И этот изгиб её губ… Так сильно захотелось поцеловать. И вообще, она не казалась кошкой, напротив — невероятно живой и тёплой. Женщиной.

Да что такое накатило? И почему не с женой, демоны?!

— Что с вами, милорд? — участливо спросила Юна.

— Простите, миледи, — он провел ладонью по лицу, сбрасывая наваждение.

В бездну! Он и так сразу понял, что леди хороша, но последние события, кажется, сводят его с ума. Да, вот именно, если так продолжится…

— Вам вроде бы не за что просить прощения, милорд, — тот же ровный голос, та же спокойная улыбка. — А это смешение силы может и пройти бесследно. Тут даже ученый колдун не скажет точно.

Спокойная у неё улыбка? Да куда там!

Он смотрел. И видел. Её губы дрогнули, а в глазах смешинки, мелькнули и спрятались. Леди изволит насмешничать. Всё она заметила…

Глава 30

Брата Сайгур встретил на лестнице.

А тот хорош — бледный, серые тени под глазами, исхудал на добрую треть прежнего себя. Если учесть, что Найрин был не толстяк, а крепкий мужчина, сплетённый из тугих мышц, то его нынешний вид откровенно никуда не годился. Однако Сайгур одобрил:

— О, уже на ногах стоишь? Хорошо, — и они обнялись.

— Мне сказали, что твоей жене стало дурно, — Найрин был встревожен.

— Челла решила снять ошейник с твоей невольницы. Платят ведь беглые невольники за это колдунам? Леди Юна уверяет, что всё в порядке.

— Нет-нет, ей нельзя, это слишком для неё, — Найрин даже зубы стиснул, желваки обозначились.

— Вот и потолкуй с ней потом по-братски, — посоветовал Сайгур. — Я нужных слов не найду, чтобы вразумить дурную девку… мою дорогую леди, ты понял, да? Из нас двоих ты ученый. Демоны, ведь на колдуньях не женятся, меня как угораздило? — он обрадовался брату, и отпустило, даже посмеяться захотелось.

Действительно, как? В Кандрии колдунья не может быть владетельной леди, наследницей. Исключено. А тут — вроде так и нужно. Мортаг хоть на малость это знал, интересно?..

Здесь ведь Кандрия теперь. Королевство Мортага.

— Я поговорю с ней, — сразу согласился Найрин.

— Ты не обиделся, что я отдал Фай Челле? Куплю тебе невольницу, если хочешь. Самую красивую.

— Не нужно, — Найрин только отмахнулся. — Давай в горы съездим? Ты не собирался?

— Уверен, брат? — Сайгур смерил его выразительным взглядом. — Окрепни сначала. А то разгуляется ветер и тебя унесёт. Мы ведь не поймаем, — не удержался он от колкости. — А я сейчас к нашей ведьме собрался. Не желаешь со мной?

— Если хочешь, — Найрин немного удивился такому приглашению. — Пойдём.

Сайгур никогда не скрывал от него своих личных дел, однако в подробности не посвящал. Не о погоде же он собрался беседовать с Сару?

— Я только зайду к себе переоденусь, — он, усмехнувшись, дернул за рукав своей стёганой шелковой куртки, что тоже была из королевских подарков. — В этом ходить нельзя, роскошно слишком.

На двери гардеробной Сайгура их ожидало кое-что неожиданное. Пучок крупной моркови с ботвой, перевязанный шелковой ленточкой, был подвешен к косяку двери за эту самую ленточку.

Сайгур замер на последней ступени и побледнел, даже грудь сдавило — не вдохнуть. Это был явный намёк, однозначный. Оскорбление. В деревнях приморской Кандрии морковь вешали на дверь неспособным мужчинам…

Из-за этого дрались, или поспешно женились. И долго насмешничали. Но кто посмел?..

Найрин протиснулся вперед, оттолкнув плечом Сайгура, сдернул морковь с двери и кинул под лестницу.

— Переодевайся, я подожду.

За одеванием Сайгур малость остыл, гнев никуда не делся, но удалось загнать его в дальний угол и придавить. Понятно, чего ждет от него весь Дьямон — и кандрийцы, и местные. Но кто осмелился так шутить?..

Фагунда встретила неласково, поджала губы, но отложила шерсть, которую пряла, и встала с лавки.

— Господин… гадать? — и посмотрела исподлобья на Сайгура, потом на Найрина.

Вот и пойми, как сходу догадалась.

Сару была не одна — какая-то женщина-мукарранка сидела у стола и пила что-то из чашки, а на столе лежали лепешки, разная снедь и маленькая кучка как будто цветов, слегка увядших — на расстеленном платке. Увидев Канов, мукарранка кинулась к платку, но спохватилась и вместо этого закрыла лицо краем покрывала. Найрин, в отличие от брата, отчего-то сразу взглянул на незнакомку. Поэтому успел увидеть лицо.

— Господин? — мукарранка низко поклонилась и хотела прошмыгнуть мимо них наружу, но Найрин успел поймать её за руку и отдернул от её лица покрывало, вгляделся.

— Постой-ка. Где мы встречались, почтенная?

Женщина средних лет. Обычная. Даже не рыжая, в отличие от многих местных. Впрочем, и Фагунда-Сару ведь не рыжая. Но важно не это, а её облик в целом — и лицо, и фигура, немного кривобокая, и вообще…

Женщина только мотала головой, повторяя что-то по-мукаррански.

— Она сюда захаживает, — сказал Сайгур. — Я её тоже видел.