Серебряная свадьба

Она сварила себе кофе, чтобы взбодриться, и решительно взялась за следующий большой пухлый конверт. «Морин, дитя мое, — любила повторять мама, — если уж браться за что-то, то делать как следует». Эта рекомендация распространялась на все случаи жизни, начиная с правила дважды в день намазывать лицо особым маминым кремом, а затем спрыскивать его розовой водой и кончая необходимостью подолгу упражняться на заднем дворе в теннисе ради того, чтобы лучше выглядеть на летних приемах. Что ж, если бы мама могла видеть ее сейчас (в чем Морин сомневалась), она бы убедилась, что любящая дочь не забыла ее наставлений.

Но к чему Морин оказалась совершенно неготовой, так это к содержимому конверта с надписью «Поверенный». Она ожидала найти там еще одну бестолковую хронику деловых отношений по поводу акций и тому подобного, но то были бумаги о совсем других отношениях, и притом сорокалетней давности. Среди них имелся ряд документов, датированных 1945-м годом. И они говорили о том, что отец Морин, Бернард Джеймс Бэрри, вовсе не умер от инфекции в Северной Родезии сразу после войны. Ее отец бросил Софи Бэрри сорок лет назад. Бросил жену с дочерью ради другой женщины и переселился к ней в Булавайо. Тогда это была Южная Родезия, теперь Зимбабве.

Из всего, что она прочла, одно она поняла совершенно ясно: отец ее, быть может, еще жив. И живет в городе Булавайо в Зимбабве. Сейчас ему должно быть лет семьдесят. У нее даже могут оказаться единокровные братья и сестры не намного моложе ее самой. Женщину, которая определялась как гражданская жена ее отца, звали Флора Джонс, она была англичанка, родом из Бирмингема. Мама сказала бы, что Флора — имя для прислуги, с яростью подумала Морин.

Не в ее привычках было прикладываться к бутылке в разгар воскресного утра; вышколенная на этот счет, как и во всем другом, Морин Бэрри понимала, что пить в одиночестве — опасная привычка. (Это, как и все остальное, она узнала от мамы.) Слишком многие из ее друзей, которым не с кем было расслабиться в конце длинного тяжелого дня, пристрастились к выпивке. Мама говорила, что вдовы, которые не умеют держать себя в руках, незаметно опускаются и превращаются в выпивох. Вдовы! Зачем было сорок лет твердить эту ложь? Не рассказать единственной дочери о главном в своей жизни? И какой надо быть женщиной, чтобы увековечить миф о муже, якобы похороненном на другом конце света!

Содрогнувшись от ужаса, Морин осознала, что ее мать, будучи в здравом уме, каждый год молилась в церкви за упокой души Бернарда Джеймса Бэрри, который был жив, если и не все эти годы, то по крайней мере еще какое-то время после своих «похорон».

Морин заметила графин с виски. Она сняла пробку, и запах напомнил ей о том, как в детстве, много-много лет назад, у нее болел зуб и мама, чтобы успокоить боль, приложила ей к десне ватку, смоченную виски. Мама так любила свою девочку!

Морин налила себе большую порцию чистого виски, осушила стакан и разрыдалась.

Поделиться было не с кем — результат той одинокой жизни, которую она вела. Ни закадычной подруги, которой можно было бы звякнуть, ни дома, куда можно было бы прибежать с ошеломляющей новостью. Как и ее мать, она чуралась слишком близких отношений. Не было такого мужчины, которому она могла бы поверить свои мысли и чувства. Для коллег ее личная жизнь была тайной за семью печатями. Мамины друзья?.. О да, они-то будут само внимание. Боже мой, где-где, а в доме О'Хаганов, вздумай она явиться туда с такими новостями, ей обеспечено самое горячее участие!

Флора. Флора Джонс. Имечко под стать актрисе, играющей в музыкальных комедиях. «А теперь встречайте мисс Флору Джонс, Кармен Миранду нашего города!..» Морин попались письма о разводе и копии писем маминого поверенного, в которых упорно повторялось, что в Ирландии разводов не бывает и его клиентка — ревностная католичка, и вообще суть дела не в этом… Суть дела, очевидно, заключалась в деньгах. Все еще не смея верить собственным глазам, Морин перелистывала страницы. Документы содержались в образцовом порядке — это мама, какой она была сорок лет назад, молодая, решительная, способная контролировать ситуацию. Кипя от ярости и смертельной обиды, Софи Бэрри твердо вознамерилась вытрясти из человека, ее предавшего, все до последнего пенни. Требуемая сумма была выплачена — сумма по теперешним деньгам баснословная. Поверенный Бернарда Джеймса Бэрри из Булавайо писал поверенному Софи Бэрри из Дублина, что его клиент готов реализовать большую часть своей собственности, чтобы материально обеспечить бывшую жену и старшую дочь. Его клиент мистер Бэрри, как уже известно миссис Бэрри, имеет вторую дочь от мисс Флоры Джонс, рождение которой он желает узаконить как можно скорее. Мамино ответное письмо было неподражаемо — оно было написано в точности так, как мама говорила. Читая, Морин словно слышала ее голос. Слова матери буквально звучали у нее в ушах — неторопливые, взвешенные, отчетливые, и голос был моложе, сильнее, чем голос покойной.