Серебряная выдра (СИ)

Гермиона провела небольшую уборку в главном зале и столовой. Расставила на полках книги по алфавиту. По цветам развесила платья в гардеробе. Приготовила обед и, даже, ужин. Никогда ещё время в этом доме не тянулось для неё так медленно. В конце концов, когда вечер только начал ложиться на особняк, Гермиона легла поперёк кровати в их с Люциусом спальне, включив на полную громкость небольшой маггловский магнитофон. Заиграл бархатный глубокий голос Леонарда Коэна и, уставившись в белый потолок Гермиона начала тихо подпевать ему:

«Going home

Without my sorrow

Going home

Sometime tomorrow

Going home

To where it’s better

Than before»[1]

Когда внизу наконец-то хлопнула входная дверь, она лежала уже в тишине. В следующую секунду Гермиона подскочила с кровати и со всех ног помчалась вниз, но на подходе к большому залу, где находился Люциус, замедлила шаг и постаралась сделать как можно более невозмутимый вид.

— Как прошло собрание? — поинтересовалась она.

— Прекрасно, — неопределённо ответил Люциус.

Гермиона села на диван и принялась листать забытую ею книгу по мантике.

— Ты сегодня никуда не выходила? — спросил он.

— Сделала небольшую уборку, — ответила она.

— Если тебя не устраивают услуги эльфов, надо нанять, хотя бы прислугу, — Люциус налил себе огневиски в бокал.

— Как хочешь, — бесцветно ответила Гермиона. — Я приготовила ужин…

— Я уже поел, — сказал он, усаживаясь в кресло перед камином.

Гермиона захлопнула книгу и вышла из комнаты. Репейник в её груди разросся до размеров мячика для пинг-понга.

Когда Люциус зашёл в их спальню, освещаемую лишь неярким светом ночника, Гермиона просто сидела на кровати, вглядываясь в черноту вечера за окном.

— Ты не хочешь со мной поговорить? — спросила она.

— О чём?

— Обо всём.

— Гермиона, — Люциус сел на кровать и начал снимать с себя галстук. — Я…

— Ты не в настроении, я угадала? — она обернулась.

— Я не знаю, что тебе сказать, — произнёс он.

— Хватит! — Гермиона вскочила с кровати.

Она подошла к Люциусу. В тусклом свете лицо его показалось каким-то особенно усталым и осунувшимся. Плечи были безвольно опущены.

— Что происходит? — тихо спросила она, проведя рукой по его щеке. Он тяжело вздохнул и прижал её ладонь к своему плечу. — Люциус?

— Я такой старый… — медленно произнёс он. — Наверное, она права… Нарцисса. Я посмешище.

— О, Люциус! — Гермиона упала перед ним на колени и посмотрела ему в глаза. — Ты не старый!

Люциус лишь вяло усмехнулся.

— Я целый день жила с мыслью, что ты вдруг понял, что сделал ошибку, женившись на грязнокровке! — воскликнула она, и из её глаз полились слёзы. — А ты думаешь о том, что ты старый! Какой же ты… идиот!

— Старый идиот, — хмыкнул он.

Гермиона поднялась и, обхватив его голову ладонями, поцеловала в губы. Люциус ответил на её поцелуй, и мерзкий острый репейник наконец-то стал исчезать из её груди. Люциус лёг на кровать и заключил Гермиону в объятия.

— Люциус! Разве я мало говорю тебе о том, что люблю тебя? Разве я мало доказываю тебе свою любовь?

— Иногда мне кажется, что ты даришь мне слишком много своей любви. И тогда я задумываюсь над тем, как смогу жить, когда больше не буду привлекать тебя… Я ведь уже почти дважды де… дедушка.

— О, Мерлин! — она рассмеялась, обнимая, прижимая его к своей груди, обвивая его руками и ногами. — Это же только слово! Всего лишь глупое слово, Люциус! Я люблю тебя именно таким, какой ты есть! Я люблю твой ум, твою зрелость, твой опыт, а это всё ты получил только с возрастом!

— Мне так жаль, что вчера ты стала свидетельницей этой нашей стычки с Нарциссой, — Люциус вздохнул. — Увидела мою вспышку ярости… Всю эту неприглядную обратную сторону…

Гермиона уже расстегнула его рубашку, она покрывала его тело поцелуями, спускаясь всё ниже и ниже. Расстегнув ремень и ширинку, она достала его член и с наслаждением погрузила его в рот. Люциус с шумом вобрал носом воздух, и пальцы его проникли в её непослушные локоны. Гермиона обхватила рукой ствол и провела языком по контуру головки, отчего Люциус застонал.

— Я люблю тебя, — сказала Гермиона. — И тебе должно быть важно только это, а не то, что там говорит твоя озлобленная бывшая жена.

Люциус взял её за руку и, притянув к себе, с жаром поцеловал в губы. Снимая с неё халат и трусики, лаская её грудь, он медленно посадил её на себя, и Гермиона задохнулась от сладкого ощущения, разлившегося по всему её телу. Упершись руками в грудь Люциуса, она задвигала бёдрами, насаживаясь на него с каждым разом всё глубже и глубже. Низ её живота разрывало от любви.

Люциус обхватил руками её ягодицы.

— Моя удивительная, — прошептал он.

Комментарий к Глава 5. Пух и перья

[1] Leonard Cohen - Going Home

«Иду домой

Без сожалений

Иду домой

Завтра

Иду домой

Туда, где лучше,

Чем раньше»

========== Глава 6. Маяк ==========