Серебряное блюдо

Серебряное блюдо Пер. Р. Моран

«Государство не преподносят народу на серебряном блюде».

Хаим Вейцман

…И наступит покой. И багровое око
Небосвода померкнет в дыму,
И народ,
Всею грудью вздыхая глубоко,
В предвкушении близкого чуда замрет.

Он в сияньи луны простоит до восхода.
В радость, в боль облаченный,
И с первым лучом
Двое — девушка с юношей — выйдут к народу,
Мерным шагом ступая, к плечу плечом.

Молчаливо пройдут они длинной тропою,
Их одежда проста, башмаки тяжелы,
Их тела не отмыты от копоти боя,
Их глаза еще полны и молний и мглы.

Как устали они! Но чело их прекрасно
И росинками юности окроплено,
Подойдут и застынут вблизи… И неясно,
То ли живы они, то ль убиты давно.

И, волнуясь, народ, спросит: «Кто вы?»
И хором
Скажут оба, в засохшей крови и пыли:
«Мы — то блюдо серебряное, на котором
Государство еврейское вам поднесли».

Скажут так и падут. Тень на лица их ляжет.
Остальное история, видно, доскажет…

Первая улыбка

Первая улыбка Пер. О. Файнгольд

Не призывай моля отчаяньем клятвой,
       не призывай меня обильем слов.
Стремясь к тебе, вхожу на твой порог
       со всех извилин всех моих дорог.
Усталый путь мой беден и тосклив.
       Не призывай меня обильем слов.
Затихнет все и сгинет все, и только ты
       да ночь еще живут.
Шумя толпится на пороге сердца суета.
А ночь — во всю. Гудят леса.
       Из труб дымится черным валом тьма.

Когда глаза твои останутся одни,
       бессоницей подчеркнутые синью,
И три струны, что в имени твоем, вдруг прозвенят,
       сметая пыль,
Скажи, скажи тиши, убийце слез,
       поведай грусти утомленной,
Что, помня все, к ним возвращаются опустошенными
       из города, созревшего в борьбе,
Чтоб раз, еще хотя бы раз обнять их.

Как велики мгновения конца!
       Гаси свечу. И свету нужен отдых.
Молчание развей. Плывут просторы.
       В безумной выси я вдыхаю воздух.
Ты! — Никогда еще не жил тобою я, Ты мое море!
       Соленый запах родины моей!
Как счастье бурное с обломанным крылом,
О, если бы пронзить меня могла ты памятью своей!

Ведь знал я, знал — ты ждешь меня,
       в тени кусая дрогнувшие губы.
Мне чудился твой шепот бредовой в пролетах улиц,
       в шумах городских.
И одинокий в праздничном чаду,
       не раз роняя голову на стол,
Я видел — ты выходишь из угла.
       Все разошлись. И в темноте осталась ты,
Чтоб заковать меня в прохладу своих рук.

Спокойные промчались годы под твоим окном.
В шкатулке позабыты серьги — память прошлых дней.
Твое лицо худое высечено из грусти.
Мелькнув мечтою предо мной,
       ты сберегла мне самый ценный дар —
Расплату за любовь, печали черствый хлеб
И луч улыбки первой, падающий ниц.

Летняя ночь Пер. Л. Гольдберг