Серебряное пламя

   Забившись в последних движениях наслаждения, Силмароин уже не осознавал, что причиняет ей боль, а девушка не обращала на нее внимания, завороженная тем, как острое удовольствие разглаживает его лицо, сметая весь многовековой налет отчуждения, делая похожим на белоснежного Светлого духа. Теплая щемящая нежность от того, каким открытым и незащищенным мужчина стал в эти моменты, затопила ее душу. И эти моменты принадлежали ей одной – она была их причиной и полноправной хозяйкой. Обхватив его руками, девушка замерла, впитывая его радость, боясь спугнуть тот искренний порыв, что внезапно всплыл из глубин давно замерзшей души – разбить неловким движением и развеять на осколки необыкновенное видение. Разве можно вызвать такое лишь раз, для одного только щекотания нервов? Ей вдруг необъяснимо захотелось защитить его от всего мира.

   Когда Силмароин задышал ровнее, потом напрягся и отстранился, Тинэ показалось, что это произошло слишком быстро. Она еще не хотела отпускать его, но удерживать не стала, побоявшись выглядеть глупо, не зная уместно ли навязываться с нежностями в такой ситуации. Он явно о чем-то задумался, судя по нахмурившимся бровям. Мужчина бережно усадил ее на траву, опустился рядом и быстро затянул шнуровку брюк. Девушка тут же вспомнила про свой растерзанный вид и дрожащими руками запахнула лиф платья, понимая, что не в состоянии справится с плетением корсажа из-за не отпускающего нервного возбуждения.

Снова подняв взгляд, Тинэ увидела, что Силмароин пристально разглядывает её. Льдистые глаза горят недобрым огнем. Помимо целой вьюги эмоций, отчетливее всего в них читался немой упрек. В памяти тут же всплыло, как она, обхватив его ногами, требовала продолжать, когда он хотел остановиться. Девушка смущенно опустила голову, уговаривая себя, что главное результат. Оно того стоило. Но он наверняка считал причину остановиться веской и теперь, похоже, ее ждет выговор от наставника. Неожиданно горло защекотал смех.

– Почему? – одно простое слово, произнесенное тихим, немного хриплым голосом, прозвучало так выразительно, что Тинэ сразу поняла весь невысказанный смысл вопроса. Он что, действительно не понимает? Думает, было бы лучше, если между ними ничего не произошло? Кому лучше? Ей?

– Что, почему? – как же объяснить то, чему и слов пока нет, только неясные ощущения, – Почему непревзойденный воин, в чьем присутствии отнимается язык у закаленных воинов, не то, что у неопытной девчонки – тот, который настолько ослепительно безупречен, что все дерзкие мысли погибали, не успев родиться – но при этом, вопреки недоступности, терзающий во сне смутными образами – почему он стал первым в моей жизни? Тебе, правда, надо это объяснить?

   Лишь когда чувства оформились в слова, стало кристально ясно: а ведь всё действительно было так! Впервые увидев наставника, Тинэ ужаснулась и восхитилась одновременно, сразу же осознав, что этот высокомерный ледяной мужчина, завораживающий своей страшной острой красотой, необходимой ему, как сладкий аромат хищному цветку, чтобы заманивать жертвы – он никогда не удостоит ее и мимолетным благосклонным взглядом. И с каждой новой пассией – которая превосходила Тинэ и внешностью и значимостью в их кругу общения, но все же не способна была задеть его чувств – самооценка девушки склонялась все ниже. В конце концов, чтобы окончательно не пасть духом и не потерять лицо хотя бы перед самой собой, она запретила себе любую мысль о нем иначе, чем о предводителе. И всё непроизвольное, часто неосознанное восхищение, относила к естественному преклонению молодых воинов перед командиром. А такие мелочи, как заплетающийся язык, внезапная дрожь в руках, или видения сильного тела во снах, старалась вообще пропускать мимо сознания. И то, что она сказала сейчас, будто сняло пелену с разума!

   Силмароин, казалось, так же поразился словам Тинэ, как и она сама. Это было заметно по чуть расширившимся в удивлении глазам и по открывшемуся и закрывшемуся рту, так и не сумевшему произнести заготовленную нравоучительную речь. И он вдруг разозлился.