Серебряное солнце (СИ)

Ментальные закладки? Насколько Итачи помнил теорию, они не изменяют личность и вообще никакого кардинального действия не оказывают, но заставляют мысли течь определённым образом. Если их наложить в детстве, когда личность ещё не сформирована, закладки станут её частью и осями, на которых эта личность держится…

Судя по разному цвету «кольев», накладывали их разные люди или как минимум в разное время. Неудивительно, что парень сходил с ума.

— Где это мы? — спросил он.

И это было реально жутко: группы осколков схожего цвета спрашивали с одной интонацией, а другие — с другой.

— В гендзюцу, — Итачи шевельнул кистью, будто разбрасывая что-то в разные стороны.

Тсукуёми позволяло обходиться без всего этого, изменяя обстановку лишь силой мысли, но… Слишком легко было поддаться его пугающей мощи. Слишком просто забыть, что всесилен только внутри гендзюцу.

И что за каждое использование мангекю безжалостно взимает свою плату.

Осколки разного цвета подались в стороны. Итачи прежде не доводилось сталкиваться с подобными ситуациями — да и вообще копаться в чужих мозгах, — но он предполагал, что должны получиться жутко искореженные фигуры с вырванными кусками — теми, которые сформировались под влиянием закладок или, напротив, НЕ сформировались. Но оказался неправ.

Кусочки с хрустальным звоном осыпались, словно были не частью личности, а всего лишь шелухой, от фигуры парня начал валить дым. Он клубился, сворачивался, менялся, дёргался, пока не сформировался в огромного волка — метра два в холке, — угрожающе рычащего и скалящегося.

А во лбу у него был колышек, на котором, как полумаска, держалось человеческое лицо.

— Однако… — Итачи подобрался, готовясь сковать волка, если тот атакует. Такого эффекта он точно не ожидал. — Ты меня понимаешь?

— Сдохни, — рыкнула волчья пасть. Человеческие брови на маске нахмурились.

— Тц, — поморщился Учиха, усилием воли заставляя замкнуться оковы.

Обошел по кругу загадочного пленника. Пошевелил ногой разноцветные осколки внешней маски — те отозвались легким шуршанием, словно кусочки стекла или камня, а не части вроде бы живого организма. Да и колышек… Итачи присмотрелся внимательнее. На грубые штыри ментальных закладок он походил мало, но и на естественное образование — не очень. Обычно живые существа не получают удовольствия от вбитых в себя посторонних предметов. Учиха задумчиво похмыкал, провел рукой по широкому лбу зверя, не обращая внимания на гневное рычание.

И дернул колышек с маской на себя.

Последствия у этого могли оказаться какие угодно, но Итачи философски решил, что сделать ситуацию ещё более запутанной уже сложно.

Волк зарычал, завыл отчаянно, выгибаясь от боли. Забил лапами… И начал сдуваться, как воздушный шарик. Он отчаянно цеплялся за свою форму, пытался достать, но через пару минут на Итачи уже скалился призрачный волчонок, всего по колено размером.

Рычал, защищая горько ревущего годовалого парнишку.

Черты лица, волосы, глаза — это, несомненно, был тот самый недоутопленник, только в детстве. Но вокруг него, рыча и припадая к земле, кружил волчонок из призрачного дыма, красноречиво обещая, что будет защищать его даже ценой жизни.

Две личности? На одну пытались наложить закладки, другая защищала?

Пока Итачи пытался понять, что тут происходит, мальчишка схватил волчонка в объятья и начал плакать ему в холку. Для такого крохи его движения были неожиданно хорошо скоординированы, их можно было даже назвать стремительными. Призрачный зверь жалобно заскулил, замахал хвостом, но вырываться не стал, что ясно показывало, кто в этой парочке главный. Учиха прикрыл глаза, напоминая себе, что он вообще-то опасный и безжалостный нукенин, который парня до сих пор не убил из чистого любопытства…

Помогло не так чтобы очень — слишком уж ярко вспомнился маленький Саске. Итачи, в отличие от многих шиноби, с детьми обращаться умел. Возможно, он бы прошел мимо такого ребенка где-нибудь на улице, хотя ручаться за это Учиха всё же не стал бы — но здесь, сейчас, когда он был в какой-то степени причиной такого состояния…

Итачи слишком привык к чувству вины, чтобы ему сопротивляться.

Поэтому сел на теплую, словно присыпанную пеплом недавнего костра землю и притянул мальчишку с волчонком на колени, начиная баюкать.

— Тише, все хорошо…

Мальчишка развернулся в руках, обнимая его за шею и утыкаясь в плечо. Волчонок слез с колен, обеспокоенно завертелся вокруг, виляя хвостом и не зная, что делать.

— И… та… чи… — сквозь хныканье проговорил ребёнок.

Волчонок внезапно метнулся куда-то в сторону, подпрыгнул, перехватывая на лету что-то. Оказалось — ментальную закладку.

— Ты помнишь, как меня зовут? — удивился Учиха, продолжая поглаживать мальчишку по спине. Волчонок тем временем рыча пытался разгрызть неподатливый штырь. — Дай сюда, — Итачи протянул руку. — Я не наврежу ему.

Волчонок подозрительно покосился, обнюхал руку, но штырь все же отдал. Итачи сжал пальцы, заставляя закладку осыпаться невесомым пеплом. Посмотрел на прочие штыри, пока вроде бы просто лежащие, щелкнул пальцами, заставляя исчезнуть их все.