Серебряное солнце (СИ)

— Я знаю эти слова, — серьёзно проговорил ребёнок. — Не впечатляет. Итачи хороший. Обнять. Не бросишь?

Он как-то незаметно успел подрасти и уже выглядел лет на пять, не меньше.

— Не брошу, — серьезность обещания была слегка подпорчена шмыганьем носом. — Но со мной рядом опасно.

— Везде опасно. Шишибей меня защитит.

— Рры! — согласился молодой волк. Он тоже подрос, пусть не до своего двухметрового размера, но достаточно, чтобы с его зубами теперь нужно было считаться.

— И тебя защитит, — добавил мальчик. — Пойдём на солнышко?

Итачи не вдохнул, а почти хватанул воздух зубами — и только усилием воли смог выдохнуть медленно и относительно спокойно. Впервые в жизни его хотели защищать.

— Подожди, — Учиха немного отошел от внезапного всплеска эмоций и начал соображать. — Нужно собрать вот это, чтобы не потерялось — где-то здесь может быть твоя память.

Разноцветные осколки, осыпавшиеся с парня в самом начале, взлетели вверх и начали ссыпаться в аккуратную шкатулку. Итачи подождал, пока соберутся все, закрыл крышку и отдал мальчишке:

— Смотри не потеряй.

Мальчик прижал коробочку к груди и серьёзно кивнул. Волк тявкнул, разбежался, прыгнул в него… И, вспыхнув, завис вокруг него полупрозрачной дымной аурой.

— Шиши, — счастливо зажмурился ребёнок.

Итачи улыбнулся, опустил веки, прерывая действие гендзюцу. Невольно поморщился от ударивших по глазам солнечных лучей — в мире Тсукуёми было всегда сумеречно, но зато и зрение так не подводило, оставаясь ясным и четким, как в детстве.

— Ой… — проговорил недоутопленник. — Сфолнышко! Итфачи!

И кинулся обниматься. Говорил он ещё не очень внятно, но уже без такого категорического несовпадения звуков.

Кисаме на очередную выходку найдёныша среагировал только хмыканьем, а вот то, что Учиха даже не попытался оттолкнуть здорового, вообще-то, парня, который мог и шею голыми руками сломать, заставило брови удивленно поползти вверх. Даже любопытно стало, чем там Итачи занимался в своем гендзюцу. Прогресс с недоутопленником был налицо — но только в сравнении с предыдущим состоянием.

— Хэй, Учиха, решил себе обожателя завести?

Парень мгновенно насторожился, присел, готовясь атаковать. Оглядел Кисаме, завис.

— Рыбка?.. — осторожно уточнил он, принюхиваясь. — Или человек?

Итачи тихо засмеялся, растрепал ему волосы. Такая реакция на Хошигаке не была чем-то новым, но в исполнении волчонка, как он мысленно окрестил найдёныша, все равно умиляла.

— Вот уж что не советую, так это пытаться попробовать Кисаме на зуб.

Хошигаке недоуменно моргнул, потом чуть ли не демонстративно сложил ладони в «Кай». Смеющийся Учиха? Да он его за все годы улыбающимся видел от силы пару раз!

— Итачи, с тобой все в порядке? — прямо уточнил мечник.

— Итачи хороший! — грудью встал на защиту волчонок. — Но тощий.

Кисаме снова моргнул, переваривая… А потом громогласно заржал. Более меткой характеристики напарника он еще не встречал.

— Забавный. Что с ним делать собираешься?

— Нам не запрещено заводить учеников, — пожал плечами Учиха.

— Не боишься, что тот же Хидан захочет поиграть с ним? — уже более серьезно спросил Кисаме.

Из-под темных ресниц блеснуло алым:

— Думаю, я смогу убедить его, что это плохая идея.

— Так рыбка хороший? — уточнил волчонок, склоняя голову набок и осторожно подходя.

— Да, — кивнул Итачи. — Хороший.

В целом, из всех Акацки Кисаме был, пожалуй, самым уравновешенным. По крайней мере, насчет него Итачи был точно уверен, что он не станет пинать кого-то только потому, что на него не так посмотрели. А ещё Хошигаке умел действительно уважать других — и хотя бы ради уважения к напарнику его «питомца» не тронет.

Хотя, соответствуй внешность волчонка тому, что Учиха видел в гендзюцу — можно было бы вообще за него не волноваться. Порой Итачи казалось, что Хошигаке не таскает с собой какого-нибудь малолетнего последыша кланов Кири только потому, что боится нечаянно пришибить, не рассчитав хрупкость детских костей.

Найдёныш осторожно приблизился, поводя носом. Осмотрел сверху до низу. И внезапно разулыбался широко и счастливо:

— Рыбка — хороший! — и тут же посерьёзнел, нахмурился: — Но Итачи не отдам.

И отошёл назад, след-в-след тому, как подходил. Присел. Огляделся, прислушался. И на шустрой шинобячьей рванул в лес.

— Куда? — Итачи с трудом сдержался, чтобы не ругнуться, и рванул следом.

Неизвестно, как там у волчонка обстояли дела с памятью, но навыки в него явно вбивали намертво. Потому как бежал он, отлично соизмеряя движения и органично вплетая в них чакру.

— Да стой же ты!

Парень по-звериному рванулся вперёд, свалился на землю, технично перекатился, развернулся, сразу переходя в низкую боевую стойку.

— М? — удивлённо уточнил он.

А в зубах у него трепыхалась куропатка.

— Тьфу! — возмутился парень, выплюнул, свернул птичке шею. — Во!

— Ты голодный? — Итачи потребовалась вся его невозмутимость, чтобы спросить это спокойно.

Похоже, волк внутри личности и впрямь заметно влиял на поведение. Но откуда он вообще взялся?

— Ты тощий! — возразил волчонок, скорчил рожицу и с трудом вытащил изо рта перо. — Ужин!