Серебряное солнце (СИ)

Учиха разрывало между долгом, любовью к брату и Кабуто. В одно короткое имя вмешалось многое — тонкий трепет полузабытых чувств, толкнувшихся в груди при виде мальчишки, отчаянно плачущего в шерсть лобастого длиннолапого волчонка; жар и тяжесть в груди, выплеснувшиеся соплями; обиженно-гордое молчание шаринганов, которые, однако, всегда чувствовались рядом; полеты в переродившемся Тсукуёми; поцелуи, мягкость серебристых волос, пропускаемых сквозь пальцы; наполнившее его сны солнце — тоже серебристое, так непохожее на кровавую луну Тсукуёми…

Так много всего, что должно в итоге перевесить, но Итачи почти забыл, что значит быть счастливым или хотя бы свободным. Хаджиме — тогда еще Хаджиме — напомнил об этом… А Учиха снова почти упустил этот даже не намек. Как будто судьба, устав от его твердолобости, уже говорила прямым текстом, подсунув ему Дейдару. Такого же потерянного, уставшего… И которому он — сам! — говорил такие правильные слова, совершенно упустив, что для начала стоило сказать их себе.

Эта внутренняя борьба не прошла бесследно, и утром Итачи выглядел так, что краше в гроб кладут. Раньше это могло бы означать лишь то, что Учихе в очередной раз не спалось, но после того, как над его здоровьем поработал Кабуто, нужно было ещё постараться, чтобы довести Итачи до такого состояния. Кисаме залегшие под глазами тени и общий убитый вид Учихи напомнили его же тринадцатилетнего, когда Итачи был больше похож на юрэй*, чем на живого человека. И это Хошигаке очень не понравилось.

Юрэй — «неясный, сумрачный дух», «потусторонний дух». Призрак, неупокоенная душа.

Причина же такого резкого изменения могла быть только одна — если исключить всевозможные мистические объяснения вроде привязавшейся к Учихе нечисти. Однако среди шиноби подобные суеверия были распространены не слишком, да и, по мнению Кисаме, любую тварь, рискнувшую привязаться к Учихе, стоило скорее пожалеть как скорбную разумом.

Незаметно увести Кабуто было бы сложно — с учетом так и оставшегося с ними Дейдары — но Кисаме и не собирался скрываться. Достаточно было того, чтобы их разговор не услышали.

— Что ты сделал с Учихой? — спокойно поинтересовался он, отозвав Якуши немного в сторону.

— Уточнил, не являюсь ли я достаточной причиной для выживания, — честно ответил Кабуто.

— Вот как… И что он ответил?

— М-м-м… Прямого ответа на вопрос не дал, но пробрало серьёзно. Думаю, выздоравливание не за горами, — Якуши бросил задумчивый взгляд в сторону Итачи. — Как бы ему объяснить, что живым он ценнее, чём мёртвым?..

— Для чего ценнее? — Хошигаке наклонил голову набок.

Нет, он почти не подозревал Якуши в намерении отволочь Итачи Орочимару, перевязав ленточкой. Почти. Ибо подозрения подозрениями, а версии нужно отрабатывать.

Кабуто смерил его скептичным взглядом. Намёк был вполне прозрачным.

— Для бурных ночей любви. Активного кормления. Романтичного пыренья на звёзды в тишине. Вот не отдам я его брату. Ни в каком виде. Хотя если он хорошо попросит и в аренду…

— Ну-ну, — Кисаме склонил голову на другой бок. — Ломает его неслабо, но я все-таки знаком с Итачи подольше тебя. Не упусти момент — сейчас, пока взломал броню. Иначе потом закроется так, что никакими звёздами его не вытащишь, — лицо мечника стало строже и как будто старше. — Но если сможешь убедить, его и Пейн со своим риннеганом не закопает.

Кисаме еще со времён работы с отрядом шифрования привык подмечать всё происходящее и не трепать об этом языком. Так, о его выводах, что лидер Акацки старается поменьше пересекаться с Учихой, никто не знал. Причины этого Хошигаке пока не выяснил, но подозревал, что они как-то связаны с шаринганом. Или с Мангекю. Видать, не такой уж легендарной силой обладал пресловутый риннеган. Были и у него слабые места, только не каждый мог их разглядеть.

Кабуто серьёзно кивнул и пошёл выполнять совет. Как что делать, он не знал, но надеялся как-нибудь по наитию смочь. Раньше оно с ним срабатывало.

Дейдара, бывший немного не в курсе разыгравшихся страстей, бледный вид Учихи заметил постольку поскольку. Гораздо больше подрывника интересовало, что делать дальше.

— Ничего, — на прямой вопрос ответил, как ни странно, Кисаме. — Учитывая, что лидер не выдал нам никакого задания и никаких конкретных указаний, он ждет, пока до нас доберётся наше зомби-комбо. Хидана переубеждать бесполезно, он на всю бошку отмороженный. Проще посмотреть, кто выживет после столкновения, и работать дальше с ними.

Тсукури передернул плечами. С джашинитом он пересекался от силы пару раз, но впечатление тот на него произвел. Хотя бы тем, что на его фоне Дейдара сам себя чувствовал… Слишком спокойным, что ли. Тсукури любил взрывы, да, и его никогда не смущали попутные, так сказать, жертвы… Но он не получал наслаждения от самого факта лишения кого бы то ни было жизни. От брызгающей в лицо теплой крови. От рвущей внутренности боли.

Хидан был настолько безумен, что рядом с ним, стонал, казалось, сам воздух. И Дейдаре каждый раз хотелось предупредительно засобачить в фанатика бомбу помощнее, чтобы даже лоскутков не осталось.