Серебряные крылья, золотые игры

Я бросаю взгляд на Фолька, который медленно вынимает трубку изо рта и качает головой туда-сюда, как бы говоря, что это ложь. Проблема в том, что я уже не в первый раз слышу это утверждение. Сам Райан рассказывал мне похожие слухи о том, что король Рашийон приказал похитить поцелованных богами людей, обладающих способностями к поискам. Ему нужно, чтобы они нашли места упокоения десяти богов, и тогда он сможет их разбудить.

Но эту правду знает лишь горстка людей. Фольк не посвящен в эту тайну, и так должно оставаться, если он не хочет, чтобы на его спине появилась мишень.

Я снова поворачиваюсь к Максу.

― Это гребаное дерьмо.

― А вот и нет.

Я насмешливо фыркаю.

― Неудивительно, что ваш народ позволил мошеннику занять трон, если вы все так чертовски доверчивы.

― Это п-правда. ― Кровь выступает на губах Макса. ― Рашийон доказал это. Он пробудил грифонов…

При упоминании о мифических птицах, с крыльев которых сыплется мор, я чувствую, как глаза Фолька, словно два раскаленных кинжала, упираются мне в затылок.

На моем лбу выступает пот. Когда мы были в Блэкуотере, сражаясь с волканским шпионом, Фольк потерял сознание, так и не увидев птицу, появившуюся в переулке за гостиницей.

Я сжимаю и разжимаю пальцы в кулак, готовясь к тому, что мне придется быстро заткнуть Макса. Но для безопасности Фолька и пары охранников у камеры я должен сделать вид, что это настоящий допрос.

Я рявкаю:

― Думаешь, мы бы не знали, что грифоны проснулись? Черт, я даже не уверен, что они существуют. Прошла тысяча лет после Второго возвращения фей. Достаточно времени, чтобы истории стали чертовски преувеличенными.

― За границей есть грифоны, я клянусь, ― кашляет Макс. ― Они по всей Волкании. И золотые когти тоже. И облачные лисицы. Рашийон будит всех зверей богов. Они скоро переберутся через стену, если… если уже не перебрались.

Я вздрагиваю, вспоминая грифона в Блэкуотере и следы золотых когтей в приграничных городах.

Они уже здесь.

Он угасает. Я вижу, как меркнет жизнь в его глазах. Смочив губы, я громко заявляю, чтобы слышали остальные стражники:

― Пограничная стена неприступна.

Макс издаёт слабый смешок, переходящий в рыдания.

― Как, блядь, по-твоему, я сюда попал?

Ублюдок прав, надо признать. Единственный способ попасть из Волкании в Астаньон последние пятьсот лет ― это корабль, но этот путь, как известно, нелегкий, со скалистыми островами и сильными течениями, не говоря уже о том, что наши порты строго проверяют всех прибывающих путешественников.

― Расскажи мне, ― требую я. ― Как ты сюда попал?

― Хавр Пик. ― Из его горла вырывается изнуряющий кашель. Его веки трепещут, как крылья умирающей пчелы. Он на грани потери сознания ― на этот раз, возможно, навсегда.

Я снова поднимаю его голову за копну грязных светлых волос.

― Хавр Пик? Там пролом в стене? Эй, очнись! Зачем Рашийону нужна леди Сабина? Скажи мне!

― Он приказал нам найти… девушек от восемнадцати до двадцати пяти, со светло-каштановыми или светлыми волосами, они должны быть поцелованными…

― Зачем? С какой целью?

Двое охранников подземелья приближаются к камере. Они тоже чувствуют, что конец близок. Фольк молчит, смотрит и слушает с вниманием, не упуская ни одной детали.

Когда Макс не отвечает на мой вопрос, я пускаю в ход дополнительные театральные приемы: несколько раз шлепаю его по щеке, поливаю его из ведра с мочой.

― Почему? ― требую я.

Его голос едва слышен на фоне булькающей во рту крови.

― В приказе не было сказано. Но ходили слухи. Одна из шлюх Рашийона сбежала… сбежала два… два… двадцать два года назад…

Моя рука инстинктивно летит к охотничьему ножу, и прежде чем он произносит следующее слово, я рассекаю горло Макса от одного края до другого.

Я отступаю назад, кровь капает с лезвия на мои кожаные сапоги. Тело Макса, наконец-то отправленного в подземное царство, обвисает на запястьях, привязанных к решетке.

Мои легкие борются за кислород. Я так крепко сжимаю нож, что, кажется, никто не смог бы вырвать его из моей руки. Это было близко ― слишком близко. Макс почти сказал правду, которая поставит Сабину под прицел всех влиятельных людей во всех семи королевствах.

Стражники бросаются осматривать Макса на предмет признаков жизни ― откровенно говоря, это излишне, учитывая, что его голова едва держится на плечах.

Самый низкорослый из стражников восклицает:

― Пленник мертв!

― Черт! ― Я сплевываю на пол и издаю разочарованный рык, словно этот факт меня раздражает. ― Я хотел выжать из него еще один ответ. Я собирался только пригрозить ему ― лезвие соскользнуло.

Фольк с сомнением хмыкает, так тихо, что этот звук улавливают только мои уши.

― Наконец-то он заговорил, ― говорит более низкий солдат. ― Что он говорил? О Рашийоне? Я едва мог его понять…

― Он сказал, что Рашийон разбудил грифонов, ― говорит другой солдат, обладающий мерзкой особенностью пахнуть печеными бобами.

― Нет, после этого, ― говорит первый. ― Что-то о шлюхе, которая сбежала двадцать два года назад…

― Два года назад, ― резко рявкаю я. ― Он сказал два года назад, идиот. Прочисти свои уши.

Тот нахмуривает брови.