Серебряные крылья, золотые игры

Райан отставляет кубок с вином, и его смех обрывается. На его лице улыбка, но глаза впиваются в меня как кинжалы ― он знает, что я был в подземелье и что есть только одна причина, по которой я осмелился прервать его трапезу.

― Прошу меня извинить, ― обращается он к своей бабушке, леди Элеоноре. ― Мне нужно обсудить неотложные государственные дела с нашим охотником. Возможно, пропала белка.

Они все хихикают над его шуткой, а затем переключаются на сплетни о богатом человеке, пойманном на мошенничестве в «Гамбите Попелина».

Мы с Райаном молчим, пока не оказываемся достаточно далеко, чтобы нас не подслушали. Вдруг я понимаю, что это тот самый проклятый альков, где я прижимал к стене Сабину в костюме Крылатой Леди и насиловал ее рот.

Сосредоточься, Вульф.

Выбросив эти мысли из головы, я произношу низким голосом:

― Волканский пленник мертв.

Райан воспринимает новость спокойно, ковыряясь между зубами.

― Он заговорил?

― Я напишу полный отчет. Кое-что из полученной информации стоит расследовать. Я поручил Фольку разузнать поподробнее на Улицах Греха. И я хотел бы получить несколько дней отпуска, чтобы отправиться на север и проверить его информацию о пограничной стене.

Райан кивает. Разочарование от того, что я не получил ничего более конкретного, заметно по поджатым губам, но он должен был знать, что вероятность того, что Макс расскажет нам много, все равно невелика.

― Понятно. Отпуск одобрен. Что-нибудь еще?

Я решаюсь спросить.

― Я вернусь на службу в качестве телохранителя леди Сабины? После нескольких дней отпуска?

Он проводит рукой по своей бороде и рассеянно кивает.

― Остаток недели посвяти планированию похода к границе. На следующей неделе ты возьмешь ее под свою опеку. Она будет довольна ― она не твоя поклонница, но она ненавидит Максимэна. Я не могу ее винить. У него изо рта пахнет репой. ― Его внимание переключается на смех, доносящийся из бального зала. ― Прежде чем ты снова возьмешься за ее охрану, я должен тебе кое-что показать.

Его голос заставляет мое нутро вздрогнуть.

Я киваю.

― Сейчас?

Он еще раз оглядывает бальный зал, а затем удовлетворенно хмыкает, убедившись, что все члены его семьи настолько пьяны, что не заметят его отсутствия.

― Да. Сейчас.

У меня в животе все сжимается, когда он заставляет меня следовать за ним к лестнице. Мы проходим мимо холодильной камеры на кухне, затем мимо угольного склада. Мои худшие опасения подтверждаются, когда он поворачивает к туннелю, ведущему в подземелье.

Сохраняя в голосе уверенность, я говорю:

― Я уже приказал убрать тело Макса, если ты идешь за этим.

― Мы идем не в подземелье. ― Его глубокий голос эхом отражается от каменных стен.

Он больше ничего не говорит, пока наши ботинки стучат по каменному полу, а в конце коридора он поворачивает не направо, а налево. По моим рукам пробегает холодок, когда мы входим в темный туннель. Большинство этих древних подземных ходов обрушились несколько десятилетий назад, и, насколько я знаю, в них обитают только крысы.

Когда мы доходим до железных ворот, Райан отпирает их ключом, которого я никогда раньше не видел. Он поворачивается ко мне со странным взглядом.

― Что это за старое пророчество, которым Красная церковь заканчивает свои проповеди?

Мой желудок наполняется льдом от этого случайного вопроса. Я лишь пожимаю плечом.

― Черт его знает. Я не заходил в церковь… никогда.

Он ухмыляется, но улыбка не достигает его глаз.

― Ах, да. Теперь я вспомнил эту фразу. ― Первыми восстанут звери фей, благословляя землю, ветер и воду. Лозы фей прорастут из мест их упокоения, и цветы фей расцветут на следах зверей. И только тогда восстанут сами феи, а мы, человеческие вассалы, склонимся перед нашими пробудившимися богами. Так начнется Третье возвращение фей.

Я смотрю на Райана с ужасным предчувствием. Сначала Макс с предсмертным вздохом твердит, что в Волкании пробудились звери богов, а теперь Райан разглагольствует о пророческом Третьем возвращении фей?

Его сардоническая улыбка исчезает, когда он открывает ворота и растворяется в темноте, лишь вдалеке слабо мерцает огонек фонаря.

Здесь странно пахнет. Старым железом и серой. Сеном, наполненным блохами. А под всем этим ― слабая нотка фиалок.

Осознание обрушивается на меня, как кирпич ― Сабина была здесь.

Мой пульс учащается, когда Райан бросает через плечо:

― Чтобы ты знал, Вульф, не только ты был занят побочным проектом. Сабина тоже была занята.

Мы движемся к свету, как мотыльки к огню, и я оказываюсь в полуразрушенной подземной конюшне.

Как давно она здесь?

Почему я не слышал о ней до сих пор…

Все мысли обрываются, когда копыто врезается в железную дверь стойла с такой силой, что на ней остается вмятина. Я отпрыгиваю назад, пульс бьется в горле.

― Райан, какого черта?