Серебряные осколки

Уинифред улыбнулась еще шире.

– Да, точно. По-моему, твое лицо стало гораздо интереснее.

– Раз так нравится, хочешь, и тебе добавим?

– Ну-ну, Акли. Я сказала «интереснее», а не «привлекательнее».

Опустившись на колени, Уинифред принялась распутывать узлы. Вместе с опиумным зловонием ей в нос ударил и другой запах – жуткая застарелая вонь нечистого тела. Она не сумела сдержать рвотный позыв.

Несмотря на то, что его вело, Стеллан заметил ее отвращение и оскалился.

– Что такое, ваше величество? Уже не хочется меня поцеловать?

– Когда это мне хотелось тебя поцеловать? – возразила Уинифред, безжалостно дергая веревки.

Без ногтей распутывание узлов давалось ей с трудом – нечем было их поддевать, а волокна больно впивались в мягкую кожу.

Ослабив путы, она увидела, что на запястьях юноши темнеют синяки: старые желтые перекрывали новые, фиолетово-черные, словно свежие сливы.

– Думаю, раз или два у тебя мелькала такая мысль, – заявил он с уверенностью, и Уинифред фыркнула, расшатывая петлю. – Но даже в самом безумном опиумном бреду я не мог представить, что ты придешь меня вытаскивать.

Она промолчала, и Стеллан обернулся через плечо, чтобы посмотреть на нее. На его рассеченном лице на мгновение мелькнула робость.

– Может ли быть, что он…

– Нет, – отрезала Уинифред и с силой дернула петлю – нарочно, чтобы причинить ему боль.

Стеллан понял это. Его глаза тут же потухли, и он отвернулся.

– Поверь, если бы решение было за ним, ты бы остался гнить здесь.

– Тогда кто? – с невеселым смешком спросил он. – Уж не ты ведь. Я, разумеется, благодарен тебе за помощь, но извини, я не совсем верю в бескорыстие твоего нежного девичьего сердечка.

– И правильно делаешь. За спасение тебе стоит поблагодарить свою жену. Хотя она ничего особо и не сделала, только без конца ныла да чудом раздобыла нам мешок с деньгами.

Едва произнеся это, Уинифред устыдилась. Эвелин не стоило винить всего лишь за то, что она храбрее на словах, нежели на деле. А Келлингтон, как Уинифред уже давно поняла, представляет из себя больше, чем просто кошелек, в который можно запустить руку в удобный момент. Он умеет любить, имеет честь, способен на широкие жесты. В его лице Уинифред и Дарлинг обрели надежного союзника, пускай он и отказывается называть себя их другом.

Но Стеллан, казалось, даже не обратил внимания на ее последние слова. Его исхудавшая спина напряглась под влажной рубашкой.

– Эви? – сквозь зубы переспросил он. – Черт подери. А я-то полагал, что успел с лихвой исчерпать запас ее терпения.

Развязанные веревки упали на пол, и Уинифред поднялась. Растирая затекшие руки, Стеллан хотел что-то сказать, но осекся.

Его взгляд остановился на ладонях Уинифред. Она подумала, что он смотрит на ее перебитые пальцы с выломанными ногтями, и будто невзначай завела руки за спину, но Стеллан с изменившимся лицом проговорил:

– Не успел я оглянуться, как Тедди заковал твои прекрасные пальчики в золото. Значит, теперь мой шанс утерян безвозвратно?

Судя по интонации, это была ирония, но Уинифред все равно уставилась на него пустым взглядом.

– Ты женат, Акли.

– Ошибки молодости.

– Знаешь, мне больше бы льстило твое внимание, будь я единственным его объектом.

– Неужели ревнуешь? Знаешь, я слишком щедр, чтобы тратить жизнь на любовь к одной-единственной, – отмахнулся он и попытался встать, опершись на диванчик.

Его руки так дрожали, что он рухнул вниз и снова ударился головой.

– Черт!

Превозмогая омерзение, Уинифред задержала дыхание (кислый привкус смрада остался у нее на языке), закинула одну из рук Стеллана себе на плечи и, стиснув зубы, попыталась поднять его. У нее были довольно сильные ноги, но совершенно беспомощные руки, поэтому, когда Стеллан оперся на нее, Уинифред едва не рухнула.

Ругаясь себе под нос, она велела ему перебирать ногами и из последних сил потащила юношу к выходу. От густого дыма у нее самой начала кружиться голова. Тело Стеллана, влажное от пота, прижималось к ее плечам и спине, и Уинифред выворачивало от одной только мысли о том, как невыносимо он воняет. Переступив через порог, она ногой толкнула дверь курительной комнаты, захлопывая ее, и кивнула на выход.

Все тело Стеллана дрожало, Уинифред знала, что ему приходится нелегко. В их первую встречу дело обстояло совершенно иначе. Тогда она опасалась Стеллана, его хищной, безжалостной манеры держать себя. А теперь у него были все основания бояться ее.

– Сюда. Имей в виду: если потеряешь сознание, я брошу тебя подыхать прямо здесь.

Он тихонько застонал.

– Если действительно вздумаешь меня оставить, молю, притащи обратно в курильню. Раз уж умирать, так хоть в приятном сне.

– Может, помолчишь? – выдохнула Уинифред, из последних сил держась на ногах. – Я и забыла, до чего ты невыносим.

– Брось. Чего тебе стоит признаться, что ты по мне скучала?

Уинифред потащила Стеллана вверх по лестнице. Ее спина горела от натуги. Оба вцепились в перила – первым шел Стеллан, а она его подстраховывала – и еле перебирали ногами.

– Быстрее! – прошипела Уинифред, с тревогой бросая взгляд на полутемную площадку наверху.