Серебряные осколки

Опустив Стеллана на край постели, от которой исходил запах сухих роз и вербены, Келлингтон отошел от него и замер в углу комнаты, сложив руки на груди. Присев рядом со Стелланом, Уинифред похлопала его по щекам и оттянула веко. Он до сих пор не пришел в сознание, и, хотя дыхание было глубоким и достаточно ровным, сердце колотилось так, будто намеревалось выломать ему ребра изнутри.

В коридоре послышался шорох платьев, тихие, но полные отчаяния восклицания, и в спальню протиснулись Эвелин и Лаура. Увидев Стеллана, Эвелин побелела, но не сдвинулась с места.

– Он ж-жив? – ровным голосом спросила она.

Одной рукой она стиснула собственную шею.

– Да, – ответила Уинифред и поднялась с кровати.

Чуть повернув голову, Стеллан, не открывая глаз, простонал:

– Воды…

Эвелин будто ничего не слышала. Она широко раскрытыми сухими глазами глядела на Стеллана. Келлингтон нехотя оторвался от стены.

– Я принесу, – вызвалась Лаура и, прежде чем кто-либо успел ей возразить, упорхнула.

– Ему нужна помощь доктора, – сказала Уинифред.

Келлингтон покачал головой.

– Нет. Ему нужен уход, только и всего. Это как похмелье… только намного хуже.

– Значит, ему нужна сиделка, – нетерпеливо подвела черту Уинифред.

Все уставились в пол. Каждый понимал, что по тем или иным причинам не может взять на себя эту роль.

– Не д-думаете ли вы, что я д-должна… – подрагивающим от негодования голосом начала Эвелин.

Но Келлингтон резко прервал ее:

– Нет. – Он почему-то взглянул на Уинифред и продолжил, будто обращаясь именно к ней: – Не думаю, что это хорошая идея.

– Это ужасная идея, – поддержала его Уинифред.

У юноши облегченно опустились плечи.

– Что за ужасная идея? – спросила Лаура, возвращаясь со стаканом воды.

Уинифред протянула к стакану руку, но его перехватил Теодор. Оттеснив девушку, он опустился на колени перед кроватью и, приподняв голову Стеллана, приложил стакан к его губам. Смотрел он при этом подчеркнуто мимо его лица.

– Про сиделку. Из Эвелин вышла бы никудышная сиделка.

– Я могу ею быть, – предложила Лаура.

Все четверо возразили в унисон:

– Нет!

Уинифред вздрогнула. Ее привела в ужас одна только мысль, что Лаура – маленькая, валящаяся с ног от душащей ее чахотки – станет обтирать тело Стеллана, кормить и поить его с ложечки и просиживать у его кровати дни и ночи напролет, пока он не поправится.

– Тогда, наверное, придется мне, – тихо сказал Теодор.

Келлингтон снова нахмурился.

– Послушай…

В горле Стеллана что-то булькнуло. Дарлинг едва успел отнять от его рта стакан и отскочить, и Стеллана стошнило на ковер чем-то жидким и желтым – похоже, желчью. Теодор позеленел и отвернулся.

– Нет, простите… – прошелестел он. – Наверное, я все-таки не смогу. Я… принесу ему компресс.

Теодор вышел так стремительно, что не было никаких сомнений: его вывернет в ближайший цветочный горшок.

– Напишите Малин, – наконец решила Уинифред. – Стеллан ведь ее брат – она должна ему помочь. Пусть под каким-нибудь предлогом улизнет из дома. Она называла себя отличной сиделкой, ведь так?

Бледная как смерть Эвелин бросилась прочь из спальни. Рот Келлингтона сжался в прямую линию.

– Почему мы не можем просто отправить его домой? – спросил он, и в этот раз в равнодушный тон просочилось раздражение. – Мы вытащили его, остальное – не наша забота.

Дарлинг вернулся в комнату, на вытянутой руке держа мокрый насквозь платок. Приблизившись к Стеллану, под синеватыми веками которого бешено ворочались глаза, он осторожно опустил компресс ему на лоб.

– Не думаю, что это хорошая идея, – пробормотал он и переглянулся с Уинифред.

Она раздвигала шторы, чтобы распахнуть оконные рамы. К счастью, окна лондонских спален почти всегда выходят на задний двор, и можно не опасаться грохота экипажей по мостовой и внимания зевак.

– Отец у Акли… буйный, – согласилась Уинифред. – Он вполне способен его прикончить, если ему что-нибудь придется не по нраву.

Поднеся к своему лицу руку, Келлингтон сжал ее в кулак. Жест был настолько непроизвольным, что, казалось, он сам его не осознал до конца.

– Я знаю. Я просто не понимаю, зачем понадобилось… зачем нужно заставлять ее…

Оборвав себя, Келлингтон опустил руку и стремительно вышел из комнаты.

– Он просто не хочет, чтобы Эвелин находилась рядом с ним, – тихо произнес Дарлинг.

Уинифред поджала губы.

– Даже если и так, это ее дело, и ничье больше.

– Мне кажется, он прекрасно это понимает. И от того, что он дает себе в этом отчет, ему еще тяжелее.

Теодор хотел прибавить что-то еще, но в комнату вернулась Эвелин.

– Я отправила ей з-записку с Томасом. Думаю, она п-приедет через час – конечно, если с-согласится.

Она бросила осторожный взгляд на Стеллана. Тот лежал на спине, раскинув в стороны руки и тяжело дыша. Пот катился с него градом, пальцы конвульсивно сжимались и разжимались. Со стороны казалось, будто что-то пожирает его изнутри, и видеть это было почти так же мучительно, как и чувствовать.

– Ему и сейчас нужна помощь, – вмешалась Лаура.

Как и Эвелин, она не могла оторвать от Стеллана широко раскрытых глаз, будто болезнь ее заворожила.