Серебряные осколки

На остановке у Дорсет-сквер, когда кондуктор втиснул еще двоих пассажиров, Уинифред попросила Теодора поменяться с ней местами. Он удивился, но повиновался. На повороте она прижалась к его соседке и, сунув руку в складки ее одежд, с легкостью отыскала там бумажник и часы Теодора. Карманница почувствовала ее руку и даже предприняла попытку вырвать у Уинифред добычу, но только сумела несильно толкнуть ее локтем. Уинифред наградила ее предупреждающим взглядом и нарочито медленно вытащила на свет украденное у Дарлинга. Женщине ничего не оставалось, кроме как сердито засопеть и крепче стиснуть фальшивую руку, покоившуюся на коленях.

Когда омнибус остановился в Сент-Джонс-Вуд, Теодор сунул руку в карман, чтобы расплатиться с кондуктором. Лицо его удивленно вытянулось.

– Винни, я, кажется, забыл деньги… – краснея, признался он.

С недовольным видом Уинифред на его глазах раскрыла его же бумажник и сунула кондуктору шиллинг. Теодор только с облегчением поблагодарил ее и спустился на улицу.

Окатив их из лужи, омнибус поехал дальше, и Уинифред с мрачной улыбкой вручила Теодору его вещи.

– Спасибо, – растерянно пробормотал он, разглядывая собственные часы, словно увидел их в первый раз. – Ты так ловко их вытащила, я и не заметил…

Уинифред закатила глаза.

– Да не я, идиот! Женщина, сидевшая рядом с тобой – воровка. Разъезжает в омнибусах с накладной рукой и обшаривает карманы таких олухов, как ты.

– И ты что же, обчистила ее в ответ?

– Просто вернула украденное.

Моргнув, Теодор рассовал вещи по карманам и поглядел на Уинифред едва ли не с благоговением.

– Неужели она ничего не заметила?

– Конечно, заметила, – фыркнула Уинифред. – Профессиональные карманники всегда узнают собратьев. Но что бы она мне сделала? Подняла бы шум? Тогда ей пришлось бы объяснять кондуктору и девятерым пассажирам, откуда у нее взялась третья рука.

– Но если она воровка, почему ты не сдала ее полиции?

– Из духа товарищества, – пожала плечами Уинифред. – Хотя, может, и следовало бы. Никто в этом городе не смеет грабить моего жениха.

Теодор залился смущенным румянцем и предложил ей локоть.

– Надеюсь, ты не посчитаешь меня менее мужественным, если я скажу, что мне приятно это слышать.

– Ни в коем случае.

Дойдя до первого дома, с красной табличкой «Акация-роуд», они замедлили шаг. Приобретая маленький, увитый свежим плющом коттедж в районе Сент-Джонс-Вуд, можно было заручиться гарантией, что густо усаженные растительностью подъездные дорожки сохранят любую тайну. Стройные ряды двухэтажных домиков из коричневого кирпича, укутанные облаками отцветших акаций и тополей, прятали гостей, которые желали посетить район, не будучи замеченными. Поселить здесь любовницу было достаточно дорогим удовольствием, но Розамунда Кин, должно быть, стоила каждого потраченного на нее пенни.

– Думаешь, мисс Кин сейчас дома? – с сомнением спросил Теодор.

У буйных зеленых насаждений есть еще одна особенность: обитатели домов видят из своих окон не больше, чем прохожие. Они могли идти, не таясь.

Уинифред пожала плечами, с любопытством оглядываясь по сторонам.

– Она писала Даску, что по ночам ожидает его у своего окна. Надеюсь, это означает, что просыпается она ближе к ужину.

– Но зачем она нам? Ты ведь хочешь связаться с Холбруком, верно? Почему бы не использовать для этого Парсона?

– Нам нечего предложить Холбруку, кроме угроз, – хмуро пояснила Уинифред. – Розамунда Кин – наша последняя зацепка для того, чтобы выяснить, как у Даска оказались те документы.

– Должно быть, он просто выкрал их. При чем здесь мисс Кин?

– Да, но как он их выкрал? Мог ли он подослать к Холбруку Розамунду? Вдруг она не просто его любовница? К тому же… мне не слишком понравились ее письма.

– Главное, чтобы это не заняло слишком много времени, – тихо произнес Теодор. – Нам…

– Я знаю, – перебила она, и юноша вздохнул.

У дома под номером 44 они замерли. Коттедж был крошечным и в высоту казался даже больше, чем в ширину. Свет не горел, хотя уже смеркалось. Уинифред тронула кованую калитку и запрокинула голову, разглядывая темные окна.

– Я же говорил, ее нет дома! – торжествуя, заключил Теодор.

Уинифред выпустила дверцу калитки.

– Или она всего лишь спит. – Она поманила его на другую сторону улицы. – Нам остается только ждать. Либо Розамунда вернется домой, либо наконец проснется.

Дарлинг нырнул следом за Уинифред в куст сирени, высаженный меж двух коттеджей. Друг от друга те были отгорожены низким белым заборчиком.

Вытащив из кармана едва не украденные у него часы, Теодор прищурился, разглядывая стрелки.

– У любовниц ужасно сбит распорядок дня, – грустно заметил он.

Они прождали с пару часов. По дороге начали греметь редкие экипажи. Окончательно стемнело, в затянутом туманом небе тускло мелькал лунный серп. Теодор, который то вставал, то присаживался на корточки, до того вывел Уинифред из себя, что она приказала ему наконец сесть спокойно. У нее у самой уже заныли ноги, но она не решалась подняться – отчасти из упрямства, отчасти потому, что в домах по соседству уже зажглись окна.

Розамунда Кин все не появлялась.