Серебряные стрелы

Сам Храм был выложен из каменных блоков и располагался внутри второго двора, представляя собою грандиозную конструкцию высотою в пятнадцать ярдов, длиною в тридцать, а шириною в двадцать. Древние возводили добротные каменные сооружения, не считаясь с затратами, но это превосходило по масштабу всё, что было построено раньше. Крытую глиняной черепицей крышу сделали плоской, а стены внутри обшили кедром и украсили позолотой, также как и пол. Строение имело прямоугольную форму и делилось поперёк на три неравных части. Первым шёл притвор, отделяя святое от мирского; он представлял собой пустую залу, в которую поднимались по ступеням с двумя мраморными колонами на входе. Дальше следовало самое большое помещение Храма, где проходили богослужения и в которую из притвора вела двустворчатая кипарисовая дверь, украшенная вырезанными на ней херувимами, пальмами и распускающимися цветами. Вверху, почти под крышей давали приток света и воздуха прямоугольные окна, а вдоль стен стояли пять семи свечных золотых светильников, что освещая залу, горели днём и ночью.

Последним шло святилище, отделённое от второй залы обшитой кедром каменной стеной с закрытой дорогой завесой кипарисовой дверью. Святая святых являлась кубической формы помещением, где хранились священные для верующих предметы, такие например, как книга сводов Закона, религиозной составляющей веры в Непорочную Деву из семи толстых фолиантов в железном окладе с застёжками, написанных мудрецами под диктовку спустившегося с небес Ангела. Книги хранились в обитом золотыми пластинами ларце, стоявшем на невысоком каменном постаменте. Два гигантских покрытых золотом херувима из оливкового дерева простирали по одному крылу над ларцом, касаясь стен другими. В этой комнате не было окон, она ничем не освещалась, и туда никто не входил, кроме Первосвященника, совершавшего очищающий обряд воскурения благовоний каждый раз, когда открывал ларец. После того как Астарта стала официальным божеством Добробрана, на праздники сюда съезжались тысячи паломников со всего королевства, а сам Храм превратился не просто в культовое место, а в национальный центр распространения новой веры.

Когда целитель уходил от Мариам больные, жившие в палатках, вышли ему навстречу, со слезами прося остаться, а тех, кто не мог ходить выносили к дороге и они, цепляясь руками за полы плаща, умоляли Валаама, не надеясь больше увидеть, и в последнем прикосновении желали коснуться исходящей от него благодати. Но целитель не внял их мольбам и когда поднимался на гору, выходя из пелены густого тумана, лежащего в низине, казалось, что возносится он на небо, не касаясь земли. И тогда некоторые, увидев в этом дурной знак стали покидать это место, не дожидаясь беды, и кто-топоследовал за ними, а кто-тоостался, надеясь на лучшее.

Город бурлил; из трёх десятков праздников бывших раньше осталось лишь семь основных да столько же второстепенных, и люди утомлённые тяжким трудом с радостью давали отдых натруженным чреслам, предаваясь безделью и чревоугодиям. В этот день после утренней службы в Храме, народ ожидали накрытые яствами столы с хлебом и разбавленным водой вином, а также артисты бродячих цирков в большом количестве съехавшихся сюда накануне. Канатные плясуны, жонглёры, факиры и заклинатели змей готовились теперь представить на суд неискушённого выбором зрителя своё искусство, а уличные зазывалы уже старались вовсю, перекрикивая друг друга.

В полдень Валаам вошёл в священное здание, мраморные колоны которого уходили вверх так высоко, что приходилось закидывать голову. Стража, стоящая у двери не пустила его свиту и, пройдя свозь опустевший уже притвор, он оказался внутри выложенной светлой плиткой залы, в центре которой розовым камнем была изображена огромная восьмиконечная звезда. Его уже ждали. Торжественно одетый клир и сам Первосвященник, тщедушный маленький человек в льняном тюрбане с золотой пластиной на лбу, с изображением трёх фаз луны важно приветствовали его, находясь на небольшом возвышении. Сидя на стульях, они что-то обсуждали между собой, но увидев целителя смолкли. Первосвященник поднялся, заняв место за невысокой кафедрой, с которой обычно давал наставления. Остальные иерархи остались на своих местах, лекарь же присел на стоящий в одиночестве табурет в середине звезды.

– Ты не хочешь приветствовать нас, чародей? – удивлённо спросили его, на что Валаам ответил:

– Разве я не отдал вам должное, явившись сюда? И я не чародей, как и не лекарь, а лишь исцеляю тех, кто хочет этого.

– Не исцеляют людей колдовством, только вводят в обман и чудеса твои, не что иное, как магия, противная Непорочной Деве. Да ведь ты, слышали мы, поклоняешься своим богам.

– Ты ошибаешься клирик, – тут же ответил священнику Валаам. – Не колдовством я исцеляю людей, а верой и словом Господним.