Серебряные стрелы

Терзаемый невыносимой болью, наследник умирал три дня, а городские врачи оказались бессильны даже не спасти, а просто уменьшить мучения. Заглушаемая маковым отваром боль возвращалась по ночам и принц, страдая бредовыми галлюцинациями, метался в постели, истошно крича. Салозар запил; всё это время он провёл в своей опочивальне, слушая музыкальные сонеты, но даже им плохо удавалось скрывать стоны умирающего и вышел из покоев лишь тогда, когда всё было кончено. Элисандра как могла, пыталась спасти пасынка. За излечение было обещано выдать золотых монет столько, сколько весит несчастный принц. Эскулапы как львы бились за вознаграждение, предлагая всё новые снадобья и пилюли, но лекарство не давало результата. Принц угасал. И тогда лечащий врач был сброшен вниз с крепостной стены, остальные посажены в Драконий Коготь, как звали мрачно возвышавшуюся башню городского острога и теперь они уже сражались за собственную жизнь. Королева готова была умертвить их всех, одного за другим предавая казням, и когда другого выхода не осталась, она отправилась к ведьме. Произошедший между ними разговор остался в тайне, но вернулась Элисандра одна, а к этому времени бедняга принц тихонько отдал богу душу и Добробран погрузился в траур.

Звонко цокали в ночной тишине подбойками каблучки её туфель о камень брусчатки, здесь, в периметре стены Верхнего города было безопасно, и Элеонора шла нисколько не боясь, наслаждаясь свежестью весенней ночи и умиротворяющей тишиной, какой не сыщешь в суматохе дня. Да и кого ей было бояться, ведь здесь жили в основном состоятельные благообразные люди: королевские придворные, чины из Касагранды, банкиры, купцы, сановные дамы и клирики Храма. На ночь внутренние ворота закрывались, и смена караула пропускала внутрь только по самым неотложным делам. Это там, в Нижнем городе, раздавшимся вверх и вниз по течению Леи было небезопасно из–за обилия бродяг, привлечённых возможностью лёгкой наживы. Там по ночам ходили патрули, освещая горящим факелом себе путь. Случаи грабежей и насилия были не редки; пьяные гуляки окрестных трактиров выясняли отношения, по поводу и без хватаясь за ножи. Разбойничьи шайки грабили подвыпивших прохожих, состоятельных клиентов с улицы Зелёных Крыш и поэтому хорошо вооружённые стражники не ходили там поодиночке.

С наступлением сумерек город погружался во тьму, и чтобы немного рассеять мрак на улицах Добробрана королева приказала ставить в окнах домов зажжённые свечи. Много света они не давали, но направление угадывалось легко, и в этом было преимущество Верхнего города. Город пустел – с боем комендантского колокола после захода солнца жителям запрещалось выходить из дома без специального разрешения, и только свита, сопровождавшая кареты знати скакала верхом на лошадях по улицам, освещая путь факелами.

Девушке вдруг показалось, что она не одна в узком переулке. Дом был совсем рядом и Элеонора, прибавив шаг, шла дальше, убеждая себя, что бояться нечего. Может это какой–то хмельной бродяга, забредший сюда днём. Сзади раздались шаги быстро перебежавшего улицу существа; девушка резко обернулась, успев уловить взглядом в неясном свете мелькнувшую тень. В том, что ей угрожает опасность, неясная и потому заставившая сердце учащённо биться, сомнений больше не было. Элеонора ещё стояла, тревожно вглядываясь во мрак, а потом, развернувшись, быстро пошла, и снова раздался этот щекочущий нервы звук лёгких приближающихся шагов, и тьма, сгустившись, словно стала ближе, она уже почти касалась края её голубого платья, облизываясь, словно злобный голодный зверь. Не выдержав, девушка побежала, задрав подол до лодыжек; дом, её милый дом был близко, но тот кто, уже не скрываясь, преследовал её, практически дышал в затылок. Зацепившись за булыжник Элеонора упала, до крови сдирая руки и колени о брусчатку, но даже не почувствовала боли на волне охватившего её страха. Ей нельзя умирать сейчас, ведь дома ждёт Каспар и без неё о нём совсем некому заботится. Пусть забирают всё что хотят: почти новое платье, драгоценности которыми одаривала её королева, только не отнимают жизнь. Поднявшись на колени, она обернулась, и гнавшееся за ней существо сделало шаг назад, растворяясь во мраке, но и то, что девушка успела увидеть, заставило её закричать от ужаса, в предчувствии неизбежного конца.

***

Пять дней Валаам лечил больных, шестой же сделал днём отдыха. Многие пришли к нему ещё и даже те, кого он смог исцелить решили остаться, чтобы быть с ним. Они называли себя его учениками и взяли на себя функции по управлению и обустройству лагеря. С каждого взималась плата, какую тот мог внести и на общие деньги покупались продукты и дрова для костров, на которых готовилась пища, и которыми грелись ночами.

Видя, как больные жадно съедают хлебные лепёшки, глотая большими кусками и набивая так желудок, а потом мучаются от несварения пищи Валаам вышел вперёд, дабы каждый мог видеть его и слышать.