Серебряные змеи

В каждом коридоре Северин останавливался, чтобы проверить комнаты на наличие спусковых крючков, которые могли бы привести в действие защитные механизмы. От Падшего Дома можно было ожидать всего. Но ни на одном этаже не нашлось ни одной ловушки. Сферические детекторы тоже ничего не показали. Как будто Спящий Чертог действительно спал. Зофья постоянно поднимала руку с фосфорной подвеской, пытаясь найти Тескат-дверь, но все было тщетно. Пока они шли по последнему, северному коридору, Энрике поплотнее запахнул пальто и поднял взгляд на резьбу, которая располагалась в том месте, где стена соединялась с потолком.

– Вся иконография изображает женщин, – сказал он.

Сперва Лайла этого не замечала, но Энрике был прав. Все женщины на ледяных изображениях, украшавших стены, напоминали ей жриц. Их лица ни капли не потускнели за все эти годы, в глазах поблескивала странная острота.

– Почему-то ни у одной из них не видно кистей рук, – заметил Энрике.

По спине Лайлы пробежала легкая дрожь, и она быстро отвела глаза. Их позы были слишком знакомы. В детстве она постоянно убирала руки за спину, чтобы не напоминать отцу, на что она способна или, как он потом говорил, чем она была.

Северный коридор оказался самым длинным. Чем дальше они заходили, тем холоднее становился воздух. Северин, шагающий во главе процессии, оглянулся через плечо и поймал ее взгляд. Лайла осторожно подошла к нему.

– Проводите нашу обычную процедуру, – приказал Северин.

– Гипнос, держи устройство обнаружения… – сказал Энрике, когда остальные занялись своими делами.

Теперь остались только они с Северином. Он даже не взглянул на нее.

– Можешь что-нибудь прочитать?

Лайла сняла перчатки. Она потянулась к резной ледяной двери, и ее пальцы заскользили по странным углублениям на гладкой поверхности.

– Нет, – сказала она. – Здесь все Сотворенное.

– Никаких ловушек не обнаружено! – крикнул Энрике откуда-то сзади. – Можно заходить. И почему тут так узко?

– Это похоже на коридор в комнату для медитации, – задумчиво произнес Северин. – Чтобы человек, который по нему идет, почувствовал, что свой путь он проходит один.

– Ну что ж, предлагаю не стоять здесь без дела. Давайте поскорее покончим с этим и войдем внутрь, – Гипнос скрестил руки на груди.

– Мы не можем, – сказал Северин.

– Там нет ручки, – объяснила Зофья.

Северин попытался надавить на дверь, но она не поддалась. Тогда он опустил взгляд на углубления в полу.

– Это место спроектировано как собор. Здесь не нужна грубая сила. Думаю, мы должны продемонстрировать почтение к священному артефакту, который здесь спрятан.

Лайла наблюдала за тем, как его глаза загораются от предвкушения новой загадки.

– Свет, – приказал он, протягивая руку.

Зофья протянула ему одну из фосфорных подвесок своего ожерелья. Внезапное свечение выхватило из полутьмы его черты, отбрасывая на лицо глубокие тени и придавая им резкий рельеф.

– Отойдите, – сказал он.

Все четверо столпились в узком пространстве коридора. Северин опустился на колени, осветив фонариком странную рябь и вмятины, высеченные на двери.

– Я нашел отверстие.

Он повернул ладонь перпендикулярно льду и опустил ее вниз, где она исчезла, пройдя сквозь щель. Но дверь по-прежнему не поддавалась.

– Это похоже на замочную скважину, – заметил Энрике. – Но почему она располагается так низко, словно сделана для ребенка?

Эта мысль встревожила Лайлу. В этом месте не было никакого смысла и логики, начиная от зверинца с ледяными животными и заканчивая пустыми коридорами. Даже сейчас она вздрогнула, вспомнив о пристальном взгляде ледяного носорога, который следил за ними через всю комнату. Да, он не сдвинулся с места, но это только пока.

– Для ребенка или для… молящегося, – сказал Северин.

Все еще сидя на корточках, он опустил колени на вмятины в полу. Затем он бросил фосфорную подвеску на землю, и голубой свет очертил его силуэт. В прошлом, когда они охотились за артефактами, Лайлу всегда поражал его особый взгляд на мир. У Северина было какое-то особое чувство прекрасного, отличавшее его от всех остальных. Это заставило ее вспомнить тот первый вечер, когда она поняла, что хочет его поцеловать. В то время он заказал садовую инсталляцию, вдохновленную – как бы странно это ни звучало – паутиной. Ей казалось, что это просто отвратительная идея, пока он не протянул руку, поднял ее подбородок и тихо спросил:

– Теперь ты видишь?

Этого было достаточно, чтобы ночное небо над ними преобразилось. Один поворот ее головы, и мир оказался в плену звездной нити будущих созвездий.

Кроме того, Северину всегда нравилось быть в центре внимания, и он часто вел себя так, словно выступает на сцене. Но в тот момент у него был вид человека, готового принести себя в жертву, и Лайла с трудом удержалась от странного порыва подбежать к нему и поднять его на ноги.

– Это алтарь, – Северин говорил так тихо, словно не хотел, чтобы они услышали. – И я преклоняю колени в молитве.