Серебряный крест

– Мы имеем несколько странных совпадений. Тебе приходят письма. Иностранец бы или отдал их по адресу, или выбросил.

– Почему ты думаешь, что иностранцы трепетно относятся к письмам?

– Ты юрист, и документ для тебя – вещь важная, просто так ты его не выбросишь.

– Если они рассчитывали на то, что я ничего не выброшу, тогда зачем проверяли мой мусор?

– Потому что ты не вернул письма. Кстати, а почему ты их не вернул?

– Я собирался было, но они куда-то пропали.

– Я их нашла на холодильнике, среди кучи бумаг.

– Понятно.

– Это тебе понятно. И мне понятно. А тем, кто ждал, – не понятно. Поэтому через какое-то время они стали искать среди выброшенных бумаг. А заодно решили проверить твой офис. Что ты там рассказывал насчет кражи?

Андрей отмахнулся.

– Украли-το всего пару компьютеров и старый сканер.

– А бумаги, конечно, в полном порядке, – съехидничала я.

– Нет, бумаги в полном непорядке. Все было вытряхнуто из ящиков в единую кучу на пол.

– Могу поручиться, что компьютеры украли из твоей бывшей комнаты. Наверняка хотели проверить переписку.

Он нехотя согласился с тем, что компьютеры действительно украли из его бывшей комнаты, но насчет переписки засомневался:

– Переписку можно и так посмотреть, зачем было компьютеры-то красть.

– Ну, во-первых, время. Могут застукать. Во-вторых, разбирать вытряхнутые бумаги и раскладывать их по местам никто бы не стал. Проще изобразить кражу.

Андрей поморщил лоб, будто что-то припоминая:

– Хорошо. Писем было четыре. Одно ты утащила на Вышеград. Второе у нас украли в поезде. А где остальные?

– В твоей машине, которую мы бросили в Праге! Я их засунула в дверной кармашек, когда искала помаду в сумочке.

Брат фыркнул:

– Как можно найти помаду в твоей «сумочке»?

Я надулась, но мой противный брат не унимался.

– С письмами понятно. Но зачем они убили художника?

– А я знаю?!

Какое-то время мы шли молча, миновали табачную фабрику «Филип Моррис» с соборным фасадом и вышли на дорогу, ведущую к центру. Зазвонил мой мобильник. Это была Алка.

– Сегодня лечу в Прагу.

– Сегодня?

– Вечером прилетаю из Мюнхена.

Настроение наше немного улучшилось. В центре мы нашли довольно милое заведение и удобно устроились у выхода. Так, на всякий случай.

Андрей снова закурил.

– Слушай, а ты договаривалась с Кириллом утром встретиться?

– Да.

– Тогда радуйся, что тебе пришла в голову безумная идея пойти туда ночью. А еще больше надо радоваться, что вместе с нами там кто-то был и сфотографировал нас.

– Радоваться?! У тебя жар?

– Если бы мы пришли утром, то нас бы уже ждали. И вызвали полицию, как только мы вошли туда.

– Но туда первым мог войти кто-нибудь другой.

– Вряд ли. Вадим уехал, уборщица в выходной пришла бы только вечером. Так что кроме тебя галерею открыть некому. Ты ведь собиралась туда утром?

Я кивнула.

– Как только ты туда вошла, тебя бы накрыли фиктивные полицейские со всей атрибутикой – формой, значками, протоколами, на тот случай, если бы я оказался с тобой.

– Понятно.

Я тоже закурила, хотя делаю это крайне редко, потому как не имею никотиновой зависимости и курю только при необходимости или для создания общности. Андрей не унимался:

– В шоке нормальный человек не контролирует ситуацию. У тебя бы перетряхнули все личные вещи и вместе с письмами изъяли бы для порядка что-нибудь еще, чтобы не вызвать преждевременных подозрений. Потом они бы вышли «переговорить», а к тебе тем временем подоспела реальная полиция. Ты бы, конечно, удивилась, почему все повторяется сначала, но большого значения этому не придала.

– А если бы ты был со мной?

– Я, конечно, знаю язык и порядки, но не до тонкостей. Так что мое присутствие им бы не помешало.

– Если все это ради писем, то почему бы им просто не украсть у меня сумочку?

Я затушила сигарету.

– Пойдем отсюда, а то бармен слишком пристально нас разглядывает…

39

21 июня 1573 г. Италия.

Бернар уже несколько лет жил в Неаполе. Постепенно жизнь в монастыре изменила свое будничное течение, и все оказались втянутыми в водоворот событий, доселе неведомый размеренной жизни монахов. Монастырь, избранный Монсеньором в качестве своего нового дома, был небольшой, но довольно богатый. Многие прихожане остановили на нем свой выбор, и это позволило настоятелю значительно расширить угодья. На монастырских землях работало немало братьев-послушников, которые обеспечивали общине безбедное существование за счет поставок свежих овощей и фруктов богатым домам Неаполя. Настоятель отвел Бернару просторную комнату в западном крыле старинного здания и дал в помощники весьма способного молодого монаха, чтобы тот вел переписку особого гостя. Антуан хотел было воспротивиться, но Бернар остановил его:

– Текущая корреспонденция и счета – вполне подходящая работа для молодого писаря. В вашем ведении, мой друг, остаются моя личная переписка и связи с командорствами.