Серебряный лебедь

Я перешагиваю через упавшее бревно, поскальзываюсь и падаю на землю, в то время как ярко-зеленые брызги краски разлетаются по стволу растущего рядом дерева. Тилли подскакивает от неожиданности, смотрит на зеленую краску, а затем вскрикивает, когда еще одна капля краски попадает ей на лицо. Я в шоке зажимаю рот рукой. Это могло с легкостью выбить несколько зубов. Перевернувшись на живот, я заглядываю в прицел, увеличивая изображение. Напротив нас шумит куст, но я знаю, что это слишком очевидно и явно было подстроено. Заметив, что сначала куст двинулся справа, я поворачиваюсь туда и, конечно же, вижу Брантли и Эйса, смеющихся над глупостью Тилли – и, возможно, над моей.

Я усмехаюсь.

– Бум, придурки.

Затем я нажимаю на спусковой крючок и направляю ружье на самодовольное лицо Брантли. Когда я вижу на его потрясенном лице брызги розовой краски, то тут же целюсь в Эйса, наводя прицел на угол его челюсти – как раз туда, куда они попали в Тилли.

Они оба громко кричат.

– Что за хрень!

Я смеюсь и поворачиваюсь к Тилли, которая плачет, опираясь о ствол дерева, слезы текут по ее щекам, оставляя за собой зеленые полосы.

– Хей! – Я подбираюсь к ней ближе. – Больно, да? Не волнуйся. Я им отомстила.

Она качает головой, слезы не прекращаются.

– Дело не в этом, Мэди.

– Что случилось? – спрашиваю я, придвигаясь к ней ближе, но все еще не спуская палец с курка.

– Мой папа. Он…

– Твои синяки? – шепчу я больше себе, чем ей, складывая два и два. Она расстроена, и первое, о чем она говорит, – это ее отец.

Она кивает.

– Он пьет. Моя мама ушла, когда мне было два года, и он всегда напоминал мне о том, что я ему должна, потому что он остался и воспитал меня. – Она снова вытирает слезы со щек. – Он выходит из себя почти каждую ночь.

– Тебе не нужно об этом говорить, если ты не хочешь, Тилли. Все нормально.

Она улыбается, убирая свои длинные волосы с лица.

– Я просто хотела объяснить, почему так отреагировала, вот и все.

Поблизости раздаются чьи-то шаги, и я быстро встаю, прикрывая собой Тилли и угрожающе поднимая ружье.

– Ого! – усмехается Бишоп, подняв руки. – Это только я, детка.

Я сужаю глаза.

– О, вот как? Недавно ты сказал, что я не могу пойти играть. Итак, ммм…

Я смотрю на Тилли, и она улыбается мне с огоньком в глазах. Я подмигиваю ей и снова смотрю на Бишопа.

– Это делает нас врагами.

Его ухмылка исчезает, и как только он собирается спустить курок, я сжимаю свой, и ярко-розовая краска брызгает ему на грудь, прежде чем я поворачиваюсь к Нейту, нанося ему еще два уверенных выстрела. Ухмыляясь, я опускаю ружье.

– Видите…

Черная краска ударяется мне в грудь, словно острое жало.

– О боже!

Бишоп ухмыляется, опуская ружье.

– Для такой сорвиголовы ты слишком импульсивная.

Я собираюсь ударить его тыльной стороной своего ружья, но он отталкивает его и хватает меня за шею. Затем бросает меня на землю, его хватка все еще сжимает мое горло, словно ошейник. Проводя кончиком носа по моей переносице, он прижимает меня к земле, на его губах играет победная ухмылка.

– Видишь, детка? Не будь такой чертовски самоуверенной.

Нейт закатывает глаза, в то время как Брантли и Эйс выходят из-за дерева.

– Маленькая стерва, – шипит Брантли, вытирая розовую краску со своей челюсти.

Бишоп дьявольски ухмыляется. Он быстро целует меня в губы, а затем вытаскивает складной нож и поворачивается к Брантли.

– Предупреждение номер два, щенок. Не позволяй мне сделать третье, потому что мне будет очень приятно испортить твое милое личико.

Я встаю с земли и смахиваю грязь со штанов. Взяв Бишопа за руку, я притягиваю его к себе.

– Все нормально.

Какие бы проблемы ни возникали между мной и Брантли, он, очевидно, думает, что это действительно имеет для меня значение.

Положив ружье на землю, Нейт наклоняется, чтобы поднять Тилли, прижимая ее к своей груди. Я внимательно смотрю на них, немного сбитая с толку. Бишоп замечает мой взгляд.

– Да, думаю, наш плейбой нашел свою цыпочку.

– Ты думаешь? – спрашиваю я, наклонив голову.

Бишоп усмехается.

– Уверен.

* * *

Бишоп разговаривает по телефону, когда я выхожу из душа, завернувшись в полотенце. Он внимательно смотрит на меня, когда я вхожу, при этом не отрываясь от мобильника.

– Да, – говорит он. – Нет, она в порядке.

Я останавливаюсь, вытаскивая одежду из сумки.

– Да, я полностью уверен, отец. Прекрати.

В груди вспыхивает надежда, я наклоняюсь и надеваю нижнее белье под полотенцем, стараясь быть как можно тише.

– Хорошо, – бормочет он. – По рукам.

По рукам? О чем он?

Он кладет трубку, затем встает и идет ко мне. Лучи закатного солнца пробиваются сквозь окна, освещая его загорелую кожу.

– Сделано. Он знает. Мне нужно поговорить с ним, когда я вернусь домой, но я думаю, что убедил его тебя не трогать.

Я бросаю полотенце на пол.

– Тогда будем праздновать?

Он ухмыляется, подходит ко мне и стягивает рубашку.

– Без-ус-лов-но.

Глава 29

Я пьяна, нет никакого смысла это отрицать.