Серебряный лебедь

По правде говоря, я не знаю, что мой муж сделал с моей дочерью. Он сказал, что девочки испорчены. В его плане нет места девушкам, и так будет всегда. Он сказал, что они продадут девушек, но что-то в этом вызывало во мне сомнения. Мой муж был лжецом, мошенником и манипулятором. В нем не было ничего, чему бы стоило верить.

Позже той ночью, после того как горничная помогла мне привести себя в порядок, Хамфри вернулся в пещеру, сел рядом со мной и сказал:

– Согласно нашему уставу, девочки не могут появляться на свет, жена. Они слабы от природы. О них нужно заботиться с момента их рождения.

– Ты не Бог, Хамфри. Невозможно решить, кто родится на свет.

– Нет, – просто ответил он. – Но я могу об этом позаботиться.

Я покачала головой, мое сердце разрывалось в клочья, а жизнь превратилась в мрачную, беспросветную тьму.

– Серебряные лебеди не родятся ни в этой семье, ни в любой из первых девяти. Они будут уничтожены.

– Серебряные лебеди? – спросила я раздраженно и резко.

– В старину Серебряными лебедями назвали тех, кто был запятнан. Каждая девочка, которая родится от первой девятки, – запятнанное существо. Ей здесь не место.

– Хамфри Хей…

Я смахиваю слезы с глаз, не желая читать дальше.

– Папа? – я поворачиваю голову к отцу. – Почему ты здесь?

Он с трудом сглатывает.

– Я только что разбирался с коммерческой сделкой. – Его глаза темнеют от беспокойства. – Просто деловые вопросы с мистером…

Воспоминания одно за другим всплывают у меня в голове.

«Твой отец участвует в сомнительных сделках».

«Она гражданская!»

«Она не гражданская, и ты это знаешь».

«Ты что-нибудь знаешь о нас?»

«Ты бывала в Хэмптонсе раньше? И будь со мной честной!»

«К черту твоего отца!»

«Поверь мне, Мэдисон. Твой отец не так уж невиновен!»

«Он узнал ее! Черт!»

И наконец, слова Бишопа в хижине.

«Просто пообещай, что всегда будешь знать, что мы делаем все ради твоей безопасности».

Все эти секреты. Все вопросы, бессмысленные ответы и обещания. Ложь!

Я открываю рот, мое дыхание прерывается – все мгновенно становится понятным.

– Боже мой, – шепчу я, поднося руку ко рту.

Я смотрю на всех Королей, а затем на своего отца, чьи плечи опущены, словно после сокрушительного поражения. Я оглядываюсь через его плечо и вижу крепкого мужчину в дорогом костюме. Его квадратная челюсть напряжена, глаза мертвые и бесстрастные. Он щелкает запонками на своем запястье и смотрит прямо на меня.

– Я Серебряный лебедь, – бормочу я про себя, смотря на пол и ища хоть какую-то разгадку, хоть какое-то подтверждение тому, что я ошибаюсь.

Все делают паузу, но никто меня не поправляет.

– Вы все мне солгали!

Я вскакиваю на ноги и указываю на них всех. Ненависть разрывает меня изнутри. Слезы ручьем текут по моему лицу, когда я поворачиваюсь к Бишопу.

– Ты солгал мне. Боже!

Я отступаю назад, Татум следует за мной, стоя за моей спиной.

– Кто ты, черт возьми? – шепчу я Бишопу, а затем поворачиваюсь к папе. – И кто ты?

Я мотаю головой.

– Мэди, подожди! – кричит Бишоп, когда я выбегаю за дверь, сжимая Книгу в руках.

– Оставь ее, сынок.

– Не говори о моей дочери…

Их голоса растворяются вдалеке, я набираю темп, а Татум бежит за мной вниз по подъездной дорожке. Мы приближаемся к забору, и как только мы оказываемся рядом, он открывается.

– Мэди! – кричит Бишоп, сбегая по ступенькам дома.

– Скорее, Татум!

Мы пробегаем через ворота, и она открывает машину. Ворота за нами медленно закрываются, я быстро проскальзываю на пассажирское сиденье, а она – на водительское.