Серебряный остров

Цырен уже почти не сомневался: дед знает что-то. Знает, да скрывает. И зря скрывает, куда ему плутать по тайге! Навел бы внука на след! Этот почти забытый сон… это письмо о пещерах… наконец, увлечение деда древними легендами, а позднее — поисками трав… Вообще-то разрозненные факты. Но если выстроить их в ряд… наверняка здесь скрывается какая-то тайна. А о какой еще тайне может идти речь?

Цырен не жаждал богатства, мечтал лишь о приключениях. Хотя, если подумать… немного деньжат не помешало бы. Прежде всего он накупил бы подарков тетке и ее шестерым сыновьям. Справил бы меховую шубейку деду. И себе новые башмаки с пряжками, как у Снегиря. Но это не главное…

С такими примерно мыслями подходил Цырен к дому. Он решил во что бы то ни стало выведать дедовы секреты и тем самым утереть нос предавшим его друзьям, «музейным деятелям».

Дед обрадовался его неожиданному появлению.

— Вот хорошо, что приехал, внучек! Уж я думал, слягу, не дождусь. Ноги-то опять забарахлили. Ну, садись, будем чай пить. Как дела в школе?

— Да ничего, дедушка, все в порядке, двоек нет. Сочинение нам задали, сегодня писать буду. «А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой!..» А ты, верно, опять по тайге бродил?

— Какое там бродил! До Пыхтуна добежал да скорей обратно.

— Ну вот, на себя пеняй! — напустился на него Цырен. — Сам ничего не слушает, что ему говорят, а потом стонет: ох, ноги болят, ох, отнимаются. До Пыхтуна! По такому снегу! Да еще, однако, корни копал?

— Какие там корни! Один только корешок и вынул, хочу вот опробовать. Добрый взвар должен получиться.

Цырен лишь вздохнул. На шкафу и на подоконнике настаивались в разнокалиберных бутылках мелко накрошенные корни — иной на спирту, иной на водке, иной на воде. Приоткрыл суповую кастрюлю — и там оказалось какое-то пахучее зелье.

— Даже суп не варил? — возмутился Цырен. — Одними травками питаешься? Ох, лопнет мое терпение, побросаю в Байкал все эти препараты!

— Ну, ну, внучек, не так круто! — усмехнулся, дед; — Санькин отец копченой медвежатинкой угостил. В сенях подвешена, поди отрежь. Понимать должен, какой тут суп…

Цырен отпластал два солидных ломтя ароматного медвежьего окорока, принес миску груздей, которые сам собирал в августе. Дед уже разделывал на газетке соленого хариуса.

— Почти омулек, только дух не тот. Небось после интернатского борща слюнки текут, а?

— Ну, у нас тоже кормят неплохо. Тетя Дуся, знаешь, как готовит! Вчера, например, был грибной суп и холодец с чесноком.

— Ладно, ладно, хвали свой интернат, да про еду не забывай. Грустный ты что-то приехал. С математикой, поди, опять нелады? Или какие другие заботы?

— Какие заботы! У меня одна забота — за тобой углядеть. А то убежишь в тайгу, потом тебя разыскивай, безногого!

— Теперь уж далеко не убегу…

Когда принялись за чай, Цырен спросил безразличным тоном, как бы к слову:

— Помнишь, ты рассказывал про сокровища какого-то Отрара?

Дед удивился.

— Гляди ж ты, запомнил! А ведь был совсем клоп.

— Расскажи-ка еще раз, я запишу. В школе разные предания да легенды собирают для музея.

Дед сердито блеснул глазами.

— Знаю тебя, для музея, как же! Мало ему было в шторм попасть, лодку утопить да в пещеру к черту на кулички забраться! Теперь ему сокровища Отрара подавай. Нет уж, внучек дорогой, много знать будешь — скоро состаришься. А я хочу, чтобы ты еще молодым по земле побегал. Так то оно вернее.

— Ну и не надо, — проворчал Цырен. — Жалко ему рассказать…

— Рассказать не жалко! — отрезал дед. — Тебя, дурня, жалко. Непременно искать помчишься. А с Байкалом да с тайгой не шутят. Все шутки до поры до времени…

Чай допивали молча. Только когда Цырен начал убирать посуду, дед сказал:

— Схожу-ка я на аршан, ноги попарю, а ты через часок прибегай, домой отведешь. Назад больно тяжело одному.

— Ладно, уж чего там!

Они прошли в комнату. Вдруг дед с неожиданным для него проворством подскочил к столу, за которым работал над своей «медицинской книгой», и торопливо сунул что-то в папку. Но взгляд внука оказался проворнее: это была карта! Карта Байкала, сложенная таким образом, что сверху остался лишь кусочек острова Ольхон да участок побережья — как раз их места! Дед завязал папку, заткнул пузырек с чернилами, все убрал в шкаф и повернул ключ.

Сердце у Цырена отчаянно заколотилось: так вот она, карта, увиденная во сне! «Древние книги полны отзвуков, и стоит нанести те отзвуки на карту…»

С какой стороны не подходи, все-таки дед — странный человек. К чему бы, кажется, писать обыкновенной деревянной ручкой с ржавым пером? Сколько раз предлагал ему Цырен купить авторучку, раз даже подарил шариковую, но дед был непреклонен: «Прежде гусиными перьями царапали, и ничего, получалось. Так что не в ручке дело».