Серебряный век в нашем доме

От этой поездки многое пошло в моей жизни, даже прозвище Кисы, данное Шкловским нам с Сашенькой. Он поначалу церемонно представлял нас гостям, а потом, подвыпив, как-то забуксовал в наших именах и фамилиях, где встречались те же буквы в разных сочетаниях (Саша Ильф, Соня Ивич), и, махнув рукой, упростил дело: “А это – Кисы”. Так и пошло: Кисы. Мы с Александрой Ильиничной до конца ее дней так называли друг друга.

В тот день мы с нею веселились отчаянно. Ираклий Андроников был в ударе: раскрасневшийся, громогласный, рассказывал одну за другой свои истории – те, что не для печати. Особый успех в тот вечер выпал сюжету из консерваторской жизни о профессоре по прозвищу “Жопа-в-кустах”, который случайно взгромоздился на кафедру, помеченную популярным непечатным словом из трех букв, в результате чего аудитория потребовала привести надпись в соответствие с изображением. Слушатели хохотали так, что заглушали рокот самолетов, взлетавших с близкого аэродрома. Константин Паустовский удостоил нас с Сашей длинной беседы – большая честь для студенток кафедры современной литературы, живым классиком которой он считался. Его жена Татьяна Алексеевна пригласила нас навестить их в Тарусе (“Коста, я хочу, чтоб Кисы и к нам приезжали”), дала подробные инструкции и наставления, записала для нас номер телефона шофера, который к ним отвезет, – но нет, мы так и не набрались храбрости воспользоваться ее приглашением. Константин Богатырев, о котором мы столько слышали и который в наших глазах был героем, напропалую ухаживал за нами обеими, не зная, кого предпочесть. Когда к вечеру гости стали разъезжаться, хозяева, простив нам явление черепахи, пригласили остаться еще на денек, мы с радостью согласились и по этой причине Константина Богатырева у дверей нашей московской квартиры я встретила не назавтра, 27 января, а лишь 28-го. Мне уж случалось рассказывать о том, как он явился без спроса и приглашения, как прочитал неизвестные мне тогда стихи Пастернака “Памяти Марины Цветаевой”, а на осторожную просьбу впредь предупреждать о своем появлении небрежно бросил: “Зачем? Вы ведь станете моей женой”. В этой по определению романтической, как и все такого рода, истории существовала некая предопределенность, подтверждающая истинность пословицы “суженого конем не объедешь”: мой отец и моя мать также встретились в доме Виктора Шкловского, родителей Константина Богатырева познакомил Роман Якобсон, он же по поводу женитьбы его крестника, сына Петра Богатырева, на племяннице Сергея Бернштейна заметил одобрительно: “Наконец-то Пражский лингвистический кружок объединился с ОПОЯЗом”[296]. Впоследствии Юрий Михайлович Лотман называл наш с Костей брак “династическим”. Увы, даже династические браки иной раз рушатся. Равно как и сами династии, впрочем.

Тост