Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

Год поступления Александра в Первый кадетский корпус называют по-разному: то – 1909-й, а то и 1912-й. Самое убедительное доказательство – письмо Марии Никандровны в Генеральный штаб с просьбой выслать ей Послужной список мужа для поступления сына в Первый кадетский корпус. Документ отправлен 28 сентября 1910 года. В Корпусе начало занятий – 15 августа. Стало быть, М.Н. Алексеева готовила документы для поступления сына в 1911 году. В то время ему исполнялось десять лет и четыре месяца. И вот его первый кадетский день. Первые впечатления.

«Зал собраний Первого кадетского корпуса считался самым большим в Петербурге. Его стены нежно-зелёного цвета с белыми пилястрами освещались днём светом, падающим из ряда высоких, в два этажа окон, расположенных на противоположных стенах. В простенках между ними висели портреты императоров в полный рост в гигантских золочёных рамах. Под портретами стояли банкетки в стиле Людовика XV, обитые гранатовым велюром. С потолка спускались пять белых люстр в золоте, огромные, как маковки колоколен. В углу этой залы, почти пустой, словно пчелиный рой, жались друг к другу восемьдесят семей, казалось, охваченных одним душевным порывом: они привели сюда своих сыновей, достигших десятилетнего возраста… Вошёл блестящий офицер в белых перчатках и объявил о том, что настало время прощаться; створки больших дверей закрылись за детьми, уже собранными на лестничной площадке».

Старшие на год кадеты были обриты наголо и одеты в чёрную с красным форму: рубашки с красными погонами, чёрные брюки, сапоги и лакированные ремни с медными пряжками и гербом святого Георгия. Ему всё это предстояло. В спальне на несколько десятков человек его ждала железная кровать с деревянным щитом и тонким матрасом. С первого дня их начали учить маршировать. Через несколько месяцев шаг его стал чётче и звучал ритмично, «словно шум машины, что пожирает время». Он заметил, когда они проходили по паркету залов или по плитам коридоров, звук от шагов менял тембр. Слух у него был отменным.

Альфеони (такое он взял себе для мемуарного эссе фантастическое имя) покажется: он попал в тюрьму. Эта категоричность пройдёт через его воспоминания о кадетском корпусе. Ещё бы, если его, десятилетнего, всё ещё намыливала и купала на кухне в тазу их прислуга Аннеле, обливаясь слезами: её любимец скоро будет отправлен в казарму. Вот и Александр Иванович Куприн, прошедший и Московский кадетский корпус, и то же, что отец Алексеева, Александровское юнкерское училище, писал в автобиографическом романе «Юнкера», как «с трудом, очень медленно и невесело» осваивался с новой жизнью.

Жёсткое воспитание

Из корпуса должны были выйти выносливые и крепкие молодые люди, служители Отечеству. Распорядок дня строг. Незатейливое питание считалось достаточно разнообразным и калорийным. Подъём в 6.00. Полчаса на туалет и «помывку». Молитва. Её читал дежурный – текст висел под образами. Чай с тремя кусками сахара и французской булкой. С 7.00 до 8.00 – утренние занятия после осмотра офицерами-воспитателями внешнего вида учеников. Особое внимание уделялось чистоте, блеску сапог и пуговиц, которые кадеты обязаны натирать толчёным кирпичом. В 8.15 – двадцатиминутная прогулка, в любую погоду в бушлате. Далее уроки до 11.00 с перерывом на десять минут. С 11.00 до 11.30 – завтрак в столовой поротно. Подавалась команда: «Горнист (или барабанщик), на молитву!»; молитва исполнялась хором. Служители в белых куртках подавали блюда раздатчикам, те разносили по столам. Как правило, это были макароны с котлетами, сосиски с пюре или бефстроганов, чай и чёрный хлеб. После завтрака вновь получасовая прогулка на плацу, с 12.00 до 15.20 – двухчасовые занятия в классе и далее – час гимнастики или строевой экзерциции (упражнений). С 16.00 – полчаса на обед: суп, жаркое, пирожное на десерт. До 18.00 – свободное время, до 20.00 – приготовление уроков по классам в присутствии воспитателей. В 20.30 – вечерний чай, в 21.00 – отбой. Включалось дежурное освещение, и всякие разговоры запрещались. Нарушителей ждало пятнадцатиминутное стояние «на штраф» у комнаты дежурного. Наказаний было предостаточно.

Столь жёсткое воспитание подвергалось критике. В «Педагогическом сборнике» за 1914 год № 1 можно заметить возмущённое: «И сколько наказаний, окриков и нравственных упрёков они (кадеты. – Л. З., Л. К.) получают ежедневно, сколько недоедают и недосыпают за всякую оторванную костяшку, за недочищенные задки сапог или за грязную пуговицу». И всё «во имя поддержания необходимого для будущего военного офицера внешнего вида».