Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

Первые два года молодые супруги живут на длиннющей и узкой улице Сен-Жак 5-го округа, в самом её конце – в доме 330, потом на более скромной де Паради 3, 10-го округа с дешёвыми квартирами. 18 декабря 1923-го у них родилась дочь, названная поэтично славянским именем Светлана. Александра продолжала работать в театре. Когда она уезжала, с дочерью, как рассказывала Светлана, «оставался отец, а когда возвращалась, наступала его очередь отправляться в театр расписывать декорации». Через несколько месяцев её отвозят в деревню на попечение кормилицы. Александра приезжала на поезде навестить дочь в дни, когда была не занята в театре. Скоро малышку перевезла к русской подруге, жившей под Парижем: как-то, приехав неожиданно, она застала кормилицу наливающей опий в рожки шестерых подопечных, чтобы они не кричали.

Размышляя спустя годы о раннем супружестве молодых и материально не обеспеченных родителей, она писала: «Уже маленькой девочкой я понимала, до какой степени одинокими чувствовали себя мои родители в молодости, и уже тогда догадывалась, что именно это одиночество и чувство неприкаянности и потери связей с родиной подтолкнуло их друг к другу».

В 1924 году Алексеев перестаёт работать в театре, позже, как мы знаем, полушутил: «выгнали». Его желание – экспериментировать, придумывать в уединении всё новое и новое, ни от кого не зависеть. В то же время: «У меня не было денег на жизнь, я был женат, у меня был ребёнок, его надо было кормить, мне тоже надо было что-то есть, так что мне надо было срочно найти заработок». Его привлекает книжная графика. Чтение с детства было едва ли не самым любимым занятием. Книга для него – погружение в мир мечты, в «мир грёз»: «Я… любил связь между СЛОВОМ и ИЗОБРАЖЕНИЕМ: к их связи я питал особую страсть»[27].

Средств на обучение у него нет, он покупает учебник издателя Рорэ «Гравёр» для начинающих и самостоятельно осваивает графические техники, прежде всего, ксилографию, классическую для полиграфии работу по дереву, а также офорт, акватинту и литографию. И даже «разрабатывает собственные приёмы», как он потом напишет[28]. Ещё работая в театре, молодой сценограф познакомился с Алексеем Бродовичем, таким же эмигрантом и неутомимым искателем себя в искусстве, «раскрашивавшим», по его выражению, декорации для балетов «Русских сезонов» С. Дягилева, что делал одно время и Алексеев. И они оба усвоили его любимое требование: «Удивите меня!». Да, в этом дело. В искусстве главное – удивлять! Спустя много лет на вопрос дочери Светланы, какова цель художника, отец так и ответит: «Удивлять…».

Бродович тоже бросает театр и тоже энергично берётся за иллюстрации в технике ксилографии. Друзья принимают решение никогда не повторять самих себя. Азартный Бродович предлагает девиз: «Вчера – искушение, сегодня – деятельность, завтра – вызов», дабы не ослепляться «мощными огнями моды». Бродович успевает поработать штихелем всего для шести книг. Он становится главным художником модного парижского универмага «Труа Картье», где производят фурор среди парижан выставленные им в витрине манекены – чернокожие красавицы в летней одежде, танцующие с зонтиками в руках. Бродович завоюет мировое признание в Америке, куда уехал по приглашению в 1930-м: его новаторский дизайн журнала мод Harper’s Bazaar, где он назначен арт-директором, очень быстро станет эталоном гламурного стиля, прогремит на весь мир; кое-кто из известных на Западе авангардных фотографов-художников до сих называет Бродовича своим учителем. Алексеев заметит с улыбкой: «Алексей предпочёл стать главным художником, а я – художником-иллюстратором».

Подсчитано: Александр Александрович создаст за первые пятнадцать лет иллюстрации к двадцати семи книгам (среди них есть только портреты авторов на фронтисписе и несколько обложек), став самым востребованным книжным графиком из всех русских художников-эмигрантов, хотя работали такие мастера, как Бенуа, Гончарова, Шухаев, Анненков, И. Лебедев![29]

Летом 1928 года вместе с Бродовичем представит свои гравюры – ксилографии, офорты, литографии – на выставке, проходившей в парижской галерее Я. Поволоцкого на Сен-Жермен-де-Пре с 21 июня по 4 июля, о чём сообщала эмигрантская парижская газета «Последние новости».

Алексеев бесстрашно погрузился в искусство книги, где к этому времени прославила себя, прежде всего в библиофильских кругах, «книга художника» – «livres d`artiste», которую начал издавать ещё в начале ХХ века маршан и издатель Амбруаз Воллар: её творили тогда, как известно, живописцы П. Боннар, П. Сезанн, О. Ренуар, и даже именитые скульпторы. После Первой мировой войны, когда сменились авторитеты в художественной среде, элитарными, библиофильскими изданиями стали увлекаться новые издатели.