Серебряный змей в корнях сосны

Все трое переглянулись, и Хизаши спросил:

– Когда это началось?

– Я не могу сказать точно, – ответил Сасаки, – я ведь в Кёкан только два года.

– Я услышал об этом два месяца назад, – сказал Учида. – Но это был не первый случай.

– Выходит, это делает не Кента, – почти с облегчением заключил Хизаши.

– Но дзёро-гумо упоминала хозяина, – напомнил Учида безжалостно. – И к тому же Мацумото столкнулся с ней уже после пропажи Куматани, и еще позднее мы оба видели демоническую метку на ее груди, а силы паучихи возросли многократно, прежде чем она сдохла.

Это он ее убил, а если бы потерпел немного, может, они услышали бы еще что-то полезное. Что-то о Кенте. И все же Хизаши не мог винить Юдая в том, что он спас им жизни, слишком четко помнил движение маленьких тел под кожей мертвой паучихи. Кто-то изменил ее, сделал из ёкая, пусть и недружественного людям, оружие для убийства. Она одичала – это очень хорошее слово.

Сасаки Арата расценил молчание Хизаши по-своему и привычно засуетился.

– Пожалуйста, давайте не будем делать преждевременных выводов. Мы все знаем Кенту, будь он собой, он бы ни за что не причинил вреда ни человеку, ни ёкаю. Так что я верю, что он может быть одержим демоническим мечом, но не будем пока списывать на него все зло, что происходит вокруг.

Он улыбнулся, желая сгладить напряжение. В уютной комнате будто бы гулял ледяной сквозняк, так Хизаши ощущал настроение, охватившее их всех после этого разговора. И ни вино, ни угощение не сделали его проще.

– Слишком много всего будто бы случайного, – сказал Хизаши. – Не может быть, чтобы одичавшие ёкаи, одержимый Кента, похищенный Дзайнин, даже мое проклятие не были никак связаны. И еще предсказатели эти… Сейчас вдруг подумалось, что они так или иначе мелькали везде, где бы мы ни оказывались.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Сасаки.

– Я и сам пока не уверен. Просто посудите сами: кто-то из гадателей подсказал той девице из Суцумэ отомстить за унижение, их же братия побывала на Черном острове перед нашим кораблекрушением. Предсказание надоумило лорда замка Мори… – Хизаши замолчал, вспомнив о самом важном. Ведь и он отправился за демоническим мечом не просто так. Ему дали предсказание.

– Ты знаешь этих бродячих гадателей, – ответил Сасаки, – они хоть и считаются одним кланом, но среди них полно мошенников. Особенно среди тех, кто сейчас поклоняется Конран-но ками.

– Как ты сказал? – удивился Хизаши. – Конран-но ками?

– Я слышал, что многие предсказатели возносят ему молитвы как своему богу.

– Но такого бога не существует.

Хизаши ни капли не сомневался. Уж он-то запомнил всех богов в лицо, чтобы проклинать перед сном. О Конран-но ками он даже не слышал.

– Это уже не относится к делу, так что я спать, – заявил Учида и поднялся на ноги. – Спасибо за еду.

Сасаки проводил его растерянным взглядом.

– С ним все в порядке? – спросил он у Хизаши, и тот коротко ответил:

– Мы устали.

Это объясняло все, потому что усталость коснулась не только их тел, но и душ. Хотелось заснуть, а проснувшись, обнаружить, что все ему лишь приснилось.

Сасаки кивнул.

– Я загляну завтра.

Уходя, он забрал пустую посуду, но оставил после себя тонкий шлейф сожаления. Хизаши в нем померещилось то, над чем прежде он бы посмеялся, – надежда.

Поспать не удалось.

Хизаши лежал на футоне, пахнущем свежестью и цветами – наверное, использовали саше, – и очень старался не думать. Получалось примерно так же, как и спать, то есть никак. Наверное, он слишком часто вздыхал, хотя и не замечал за собой подобного, потому что за тонкой перегородкой зашевелился Юдай. Он как раз спал прекрасно, и Хизаши это позабавило. Сразу видно, у кого из них совесть чиста.

– Ты что-то скрываешь, Мацумото, – вдруг негромко произнес Юдай, и Хизаши даже на миг почудился его строгий профиль за расписной бумажной стенкой, но, конечно же, это было иллюзией. – И я узнаю, что именно.

– Чтобы судить меня?

– Чтобы тебя судили другие. У меня пока нет таких прав.

– Все равно спа… спасибо, – сказал Хизаши, кашлянув на середине слова, оказавшегося слишком соленым на вкус. – Что не сделал этого сразу.

– Ты стал слишком часто благодарить, – хмуро бросил Юдай. – Это напрягает.

– Ну уж извини, – огрызнулся Хизаши, но не сдержал улыбки. Кто бы сказал ему три года назад, что он будет не только благодарить человека, но и не испытывать по этому поводу злости. Напротив, стало будто бы легче дышать.

Сон подступил незаметно, воспользовавшись моментом, и, пока оба юноши спали, наступила ночь. Хизаши проснулся, когда уже совсем стемнело. Заглянул за ширму – Юдай лежал на спине, идеально ровный, с расслабленным, таким непривычно гладким без морщинки между бровями лицом, что Хизаши невольно стал двигаться еще тише. На носочках вышел на крыльцо, обулся и, отойдя от павильона, посмотрел в безоблачное небо.