Серебряный змей в корнях сосны

Каждому достались отдельные покои, а жена лорда Киномото и наложницы из гарема жили ярусом выше. А над ними еще располагались личные комнаты хозяина, а уже на самом верху – обзорная вышка, откуда можно было наблюдать за звездами.

Прежде чем удалиться, Морикава-сэнсэй напутствовал:

– Будьте внимательны и осторожны. Если встретите Юрико-химэ, ведите себя благоразумно. Это супруга лорда Киномото, благородная дама одной из ветвей древнего рода Минамото.

Хизаши вместе со всеми послушно произнес: «Да, учитель», но уж точно не собирался следовать какой-то глупой человеческой благоразумности, тем более большинству из людей это слово вообще незнакомо. Он отворил сёдзи и успел заметить, что комната Кенты находилась рядом с его.

Рассказ Янагибы пестрел дырами, как старый зонтик Куматани. Хизаши собрался вздремнуть, чтобы доспать то, что не смог доспать утром, но едва разложил футон, как в коридоре кто-то недвусмысленно потоптался.

Лучше бы это были призраки.

– Мацумото-сан? – послышалось из-за тонкой перегородки. – Ты здесь?

Хизаши посмотрел на темнеющие под потолком балки, не нашел в них помощи и нехотя отозвался.

– Здесь. Чего тебе?

Сасаки неловко кашлянул.

– Мацумото-сан… Ты… Ты не хотел бы прогуляться по замку?

От удивления Хизаши даже сел, ведь где это видано, чтобы Сасаки Арата сам, по своему желанию, пришел о чем-то его просить? Тем более составить компанию в безобидной прогулке. Не успев прийти к какому-нибудь выводу, он услышал шорох, и уже голос Кенты негромко поинтересовался, в чем дело. Сасаки обратился к нему с той же просьбой, но на сей раз получил быстрое согласие. Тут уж и Хизаши пришлось подтянуться – не отпускать же их на поиски приключений одних?

Собственно, насколько эта мысль была нелепой, Хизаши понял, уже покинув комнату. С чего бы ему вообще переживать за этих людей? Но стены давили, сжимая в холодных объятиях, смотрели десятками невидимых глаз – из темных углов, из-за потолочных балок, сквозь тонкие сёдзи закрытых комнат. Но при этом Хизаши не мог определить, сколько здесь других ёкаев, помимо него, и в них ли кроется корень всех бед?

Он, видимо, был слишком отстранен, потому что сначала Кента обернулся на него, а потом и Сасаки.

– В чем дело? – спросил Кента. – Тебе все-таки тоже здесь не нравится?

– Тоже? – Сасаки бросил настороженный взгляд на Кенту. – О чем ты?

– Трудно дышать, – хмурясь, пояснил Куматани и накрыл ладонью нитку черных бусин на шее. – Нехорошее место.

– Нехорошее место… – задумчиво повторил Хизаши. – А какие они, хорошие места?

– Лес вокруг святилища, – не задумываясь, ответил Кента. – Родная деревня. Поле после дождя, терраса, нагретая солнцем. Да много чего. А твое хорошее место – какое?

Хизаши застыл под его взглядом, не зная, что ответить. Он родился в корнях старой сосны, помнил запах земли и ковра перегнившей хвои. Было ли это для него тем самым – лучшим – местом?

– Хочу посмотреть, что там выше, – сказал он и прошел между ними дальше.

– Нельзя! – ужаснулся Сасаки. – Там живут женщины!

– Боишься женщин?

И тут что-то черное пересекло коридор в дальней его части. Хизаши отметил это мельком, а Кента сразу поспешил вперед. Возле лестницы, ведущей наверх, сидел кот с блестящей черной шерстью и деловито умывался. Трое людей не отвлекли его от важного дела, лишь на мгновение лапка замерла, а потом продолжила движение. Хизаши первым делом убедился, что у кота только один хвост, а уже потом разочарованно шикнул на него.

– Эй, котик! – Кента подошел ближе и опустился на корточки. – Ты здесь живешь?

Кот поднял голову и уставился на человека круглыми желтыми глазами. А потом и вовсе начал тереться о его хакама, оставляя на ткани короткие шерстинки.

– Должно быть, он ловит здесь мышей, – предположил Сасаки и почесал животное за ухом. Тот тряхнул головой, но от повторного поглаживания не отказался. – Как, интересно, его зовут?

Хизаши интереса к хвостатому зверю не испытывал. Подошел чисто из любопытства, и кот вдруг прижал уши к голове и зашипел.

– Тише, тише, – Кента погладил его, успокаивая. – Какой норовистый.

– Забери его себе, – буркнул Хизаши и обернулся к лестнице.

Слух уловил шорох ткани, а носа коснулся душный запах благовоний. Кот мяукнул.

– Кажется, нашлась хозяйка, – тихо произнес Хизаши и отступил на шаг, когда по ступеням начала спускаться женщина.

Все всякого сомнения, это была хозяйка замка, жена лорда Киномото – Юрико-химэ. Одного взгляда хватило, чтобы понять – весна ее уже миновала, однако Юрико-химэ не жалела косметики – высветляла лицо, подкрашивала маленькие алые губки и черные дуги бровей, – чтобы сохранить былую красоту. Но выдавал взгляд. Отчего-то Хизаши на ум пришло слово «тусклый». Глаза Сасаки блестели постоянным испугом, глаза Мадоки сверкали непримиримостью, граничащей с твердолобием. А глаза этой госпожи не трогал никакой свет – они были пусты.

– Куро! – воскликнула она и прижала широкий рукав ко рту. – Прошу прощения. Вы, должно быть, те экзорцисты, о которых говорил Янагиба-сан?