Серебряный змей в корнях сосны – 2

Они остановились неподалеку, откуда было хорошо видно, как их соученик опрокидывает в себя чашку за чашкой, а одна из дочерей хозяйки не дает посуде надолго опустеть. Вокруг Мадоки собралась гора блюд с объедками. И когда только успел?

– Ну, – протянул Кента сконфуженно, – На Джуна это похоже, к сожалению.

– Присмотрись глубже, – посоветовал Хизаши. – Ничего такого не замечаешь?

Кента затих, но успехов в изучении ауры товарища не достиг. Наверное, Хизаши опять поторопился и показал умения, его соученикам пока недоступные. Но слова об опасности не были шуткой, и он взял Кенту за руку и прижал два пальца к его запястью. Строго говоря, на Черном острове он уже проделывал подобный трюк, делился своей ки с ним, чтобы помочь исцелить раны, сейчас же хотел, чтобы Кента разглядел легкую черную дымку, окутывающую фигуру Мадоки. В разных ситуациях это могло означать что угодно – смертельную болезнь, непримиримую ненависть или, например, обиду, превратившуюся в ауру негодования или даже демоническую энергию, которая отравила человека или ёкая. Так сразу издалека не поймешь, но что Мадока не просто дорвался до еды и развлечений, очевидно.

Кента вдруг напрягся – тоже увидел. Хизаши почти сразу убрал руку, и поток его ки прервался.

Кента шумно выдохнул.

– Надо помочь ему! Нет, сначала надо понять, что это за дымка и отчего она. – Он повернулся к Хизаши и серьезно поблагодарил: – Спасибо за помощь. Ты и впрямь совершенно необыкновенный.

– Ничего необыкновенного, – пожал тот плечами. – Просто вы все слишком ленивы, чтобы усердно тренировать свою ки.

Конечно, он лгал, тренировками такого уровня духовной энергии не добиться, ведь она не просто сильна, она сильна нечеловечески. И как бы Хизаши ни гордился, приходилось принижать собственную важность ради безопасности.

Однажды боги об этом пожалеют, не будь он хэби!

– Эй, Джун! – Кента тем временем подошел к товарищу. – Хватит пить, это плохо скажется на течении твоей внутренней ки.

– И что? – Мадока икнул и вытер влагу с губ рукавом. – Зачем мне сейчас ки? Этот рёкан самое безопасное место в мире. Да и вообще, – он передернул плечами и неприязненно посмотрел на них двоих, – чего вы пристали? Сами не веселитесь, так хоть другим не мешайте. Спелись же, ты погляди…

Он отвернулся и возобновил прерванную игру, закусывая каждый ход дощечки крохотным вагаси[45]. Хизаши чувствовал, что Кента сбит с толку и расстроен отповедью Мадоки, и это уже не спишешь на случайность и влияние момента. Мадока бы никогда не стал перечить Кенте в таком тоне, он с первого дня в Дзисин считал его своим другом.

Хизаши собрался было что-то сказать, но прикусил язык. Еще не хватало заниматься утешением. Впрочем, Кента ничем больше не показал, что оно ему необходимо, и принялся проталкиваться к лестнице. С высоты ступеней было особенно заметно, насколько шумное и многолюдное скопище собралось в провинциальном рёкане, который, судя по размаху развлечений и богатству закусок, был ой как не прост.

Хизаши задержался всего ничего, а наверху Кента уже извинялся перед девушкой в белой косынке, покрывающей волосы, кроме пары прядей, выбившихся из-под ткани.

– Простите. Я вас не заметил.

Хизаши заинтересовался. Служанка была той самой загадочной особой, что так ловко скрылась от него недавно, похоже, она неуловима и незаметна, как ниндзя.

– Не надо извиняться, – ответила она, и ее голос, неожиданно низкий для девушки ее сложения и возраста, был приятен слуху, – вам понравился ужин госпожи Асами?

– Мы… – Кента неловко передернул плечами, – особо не голодные.

– Ах вот как. – Хизаши показалось, что она обрадовалась чему-то. – Но ваш друг еще пирует.

– Джун никогда не откажется от лишней порции, – улыбнулся Кента.

Хизаши спросил:

– Ты здесь работаешь?

– Я недавно устроилась.

– Далековато от поселений, не находишь? Как же ты узнала, что «Нэкоджите» требуется работница?

– Мне сообщили.

– Как ваше имя? – спросил Кента. – Меня зовут Куматани Кента, а это…

– Я слышала ваши имена, – прервала его девушка нетерпеливо. – Меня зовут Чиёко.

Она вдруг вскинулась, будто ее окликнули, нахмурилась и опустила голову.

– Простите, юные господа, мне нужно вернуться к работе.

– Уже почти ночь, – заметил Кента.

Девушка дерзко усмехнулась:

– У оммёдзи свои обязанности, у меня – свои.

Она поклонилась и побежала прочь по ступенькам, но вдруг обернулась и сказала:

– Хозяйка не любит, когда кто-то пытается нарушить покой ее постояльцев.

И быстро скрылась внизу, растворившись в толпе. Кента проводил девушку взглядом.

– Какая она интересная, – сказал он, и Хизаши фыркнул.

– А хозяйские дочки уже не так хороши? – поддел он. – Ой, прости, как мог забыть, что ты впадаешь в благоговение перед каждой женщиной, будь то старуха-контрабандистка или рогатая кидзё. Теперь и до служанок рёканов дошло.

Кента пихнул его локтем и наконец отвернулся от лестницы. Хизаши такой интерес не пришелся по душе, он предчувствовал, что еще хлебнет горя с загадочной девицей, но прежде надо бы разобраться с чудесами рёкана, потому как спокойно поспать точно не получится.