Серебро и свинец, иной вариант

— Да хоть сейчас, но пока делать это крайне нежелательно. Если заметят солдаты, что раз увезли бойца, проявившего особые возможности, второй, третий, то эти способности будут в лучшем случае скрывать. Могут и дезертировать, договора о выдаче у нас нет, зато в Эвейне маги люди первого сорта, а безволшебные второго сорта. Если позволите, буду накапливать своих магов, по возможности ради этого меняя личный состав. Может быть, специалисты Эвейна на нашей стороне могут находить, но надо договариваться. Так что война неприемлема с баронами. Обследование допустимо только на месте, когда наберу много людей, и в ближайшей перспективе никакой лоботомии!

— И, создав мощную группировку волшебников, сможете установить советскую власть в этом мире? — спросил генерал-лейтенант. Мысленно давно похолодел, что майор в его мозгах может ковыряться, но пришел к выводу, что бояться поздно или не надо. До кучи крайне полезно иметь такого гэбиста там, где надо, чтобы он видел насквозь людей.

— Очень сложно и очень нескоро выполним этот приказ. А перед этим для разминки силами наших людей со спецвозможностями установим советскую власть в США.

— Слава генерала армии КГБ Судоплатова покоя не дает? — подколол Василий Иванович, мечтающий в таком же звании уйти на пенсию. Да уж, полностью реабилитированный Судоплатов отличился в конце 60-х так, что начали всерьез думать, что будет выполнено обещание Хрущева о крушении капитализма к 1970-му году. Но и переход на сторону СССР Индонезии, Италии, Франции немало, а еще сумели не довести ситуацию в Праге в 1968 году до восстания, едва не развернули полномасштабную гражданскую войну в США, и не только…

— Всего лишь продумывал стратегические перспективы использования людей. Товарищи генералы, у меня назначена встреча с владетелем Бхаалейном, на которую нельзя не явиться. Времени в обрез, чтобы я вам успел передать знание языка Эвейна. Еще нужны заказанные люди, чтобы проще было извиняться и мириться с аборигенами.

— Все будет, и помощь, и звезды на погоны. Учи языку, волшебник, — заявил генерал-полковник КГБ.

* * *

Вертолет завалился набок, выписывая вираж над замком Бхаалейн, прежде чем опуститься у кромки леса, где все еще виднелись остатки разбитого БТРа. Бдительный Краснов заметил, что местные жители уже начали растаскивать технику на металлолом.

До того как посланец владетеля появился у ворот лагеря, майор Краснов два дня не мог набраться смелости пустить пулю в лоб замполиту. Он никак не мог понять, что решить — идти по бубенчиковским стопам и воевать с эвейнцами, или самоубийственно бороться за свою правоту. Гонца он принял едва ли не за ангела небесного, а генерала Петрова за архангела.

Майор предполагал, что владетель Бхаалейн обрушит на его голову громы и молнии… но гонец передал почтительно, что его господин желает встретиться с воеводами ши близ замка Бхаалейн послезавтра в полдень. И ускакал.

Из ворот, как и в прежние разы, выехала пестрая кавалькада — сам Бхаалейн, его управляющий, воевода, с полдюжины чародеев… Но вместо пары десятков дружинников владетеля сопровождали всего пятеро — верно, лучших из лучших. «Или лучших из уцелевших?» — мелькнуло у Краснова в голове. Потери ограниченного контингента в эскападе у замка были ему известны точно — тридцать два убитыми и четверо ранеными. А вот сколько полегло дружинников, ему оставалось только догадываться. Если бы в докладе капитана Бобрушкова было хоть полслова правды, то охранять мрачные стены, возвышавшиеся вдали, было решительно некому. Про себя гэбист решил, что бхаалейновцы потеряли примерно столько же бойцов — меньше убитыми, но больше ранеными, то есть при местном уровне медицины прямыми кандидатами в покойники. Результат, конечно, печальный, но и обнадеживающий. Если договориться с местными феодалами все же не получится, то позволить себе подобные потери группировка вторжения сможет, если наплевать на перспективы дружбы. А вот дружины владетелей — нет, потому что самая крупная из них едва насчитывала полторы сотни бойцов и чародеев.

Майор Краснов вышел навстречу владетелю пешком — как всегда. Здешние кони, никогда не видавшие машину пугались бэтээров и бээмдэшек, и владетель не приближался к самосадным повозкам демонов, опасаясь, очевидно, за свое достоинство. Генералы держались позади, дав майору карт-бланш.

Обычно Бхаалейн приветствовал гостей первым — в своей грубоватой, обманчиво простодушной манере. Но в этот раз владетель молчал, и Краснову пришлось взять инициативу на себя.

— Привет тебе, владетель, — проговорил он с натугой, подавляя привычное «Здравствуйте, товарищ». — Я… пришел принести тебе наши извинения за несчастливое недоразумение…

— Вы странный народ, демоны, — перебил его Бхаалейн с насмешкой. — Вначале вы требуете от меня извинений за то, в чем нет моей вины, а потом извиняетесь за то, в чем нет вашей. Это мой управляющий, — он остро покосился на мрачного толстяка, — счел, что слова вашего посланца оскорбительны для меня. Наши воины сошлись в честном бою, и оскорбление, если и было, смыто кровью. Мы можем говорить.