Серебро и свинец, иной вариант

Краснов вгляделся в лицо собеседника. Это было нелегко — владетель не утруждал себя тем, чтобы спешиться перед разговором, и приходилось изрядно задирать голову. Но владетель вроде бы говорил искренне… хотя воевода с, ним, кажется, не согласен, слишком он хмур и набычен. Может быть, для эвейнцев и вправду все так просто? В чужой монастырь…

— Я и другие наши воеводы судили о вас по нашим законам, — чопорно проговорил он. — Я извиняюсь за себя и того дурака, из-за которого кровь пролилась.

— И я судил о вас по нашим законам, — отозвался Бхаалейн. — Я был не прав. Этот воевода жив?

— Жив, но до конца жизни обречен на тяжелый труд в неволе.

— Странные вы.

Что он хотел этим сказать, майор так и не понял. Дискуссия о праве прохода через бхаалейновские земли продолжилась с того места, на котором застопорилась перед злосчастным нападением на купеческий караван. Похоже было, что сражение у замка кое-чему научило владетеля — тот, хоть и старался не показывать этого, был готов идти на большие уступки, чем прежде. Чтобы убедить его в правильности выбранной линии, Краснов, в свою очередь, поддался сильнее, чем полагал бы нужным в других обстоятельствах.

Когда воевода принялся многозначительно поглядывать на солнце — самому владетелю все то же достоинство не позволяло так явно намекать, что пора бы и закругляться, — Краснов осторожно осведомился, не желает ли владетель Бхаалейна продолжить беседу в другой раз. Тем более, что еще не прибыли люди, которые могут многое объяснить, почему мы ваш образ власти сочли плохим.

— О да! — пророкотал тот. — Но прежде чем вы покинете окрестности моего кирна, демон, скажи мне — что вы делаете с раненными в бою сородичами?

— Лечим по мере наших возможностей, — ответил гэбист недоуменно.

Ему захотелось поинтересоваться недоуменно: «А вы думали, мы их жрем?»

— Это достойно, — кивнул владетель. — Но я говорил о раненых, попавших в руки ваших противников.

Сердце Краснова подпрыгнуло, зашвыривая желудок в горло, как баскетбольный мяч в корзину, и рухнуло в самые пятки. Еле удержался, чтобы не оглянуться на начальство.

— Не желает ли владетель сказать, что у него в плену находится наш боец? — поинтересовался он.

Краснов, когда нервничал, иногда сбивался на этакий безличный стиль, страшно злился на себя за это, но ничего не мог поделать.

— Не в плену, — поправил Бхаалейн с неудовольствием. — Он не был пленен в бою. Мы случайно захватили его тело в замок, собирая наших раненых.

— А что принято у вас делать с пленными? — поинтересовался Краснов, только чтобы выиграть время. Прилично нервировали молчавшие генералы.

Ему в голову не приходило, что местные могут захватить советского солдата живым, и теперь майор недоумевал, почему.

— Дело чести владетеля — выкупить своего дружинника, будь то родович или наймит, если тот желает вернуться к нему на службу, а не переметнуться к победителю, — ответил Бхаалейн. — Но вашего бойца я готов вернуть бесплатно. Мне он не нужен, и мой управляющий жалуется, что пленник слишком много ест.

Краснову пришлось очень внимательно вглядеться в прищуренные глазки владетеля, чтобы заметить притаившуюся там усмешку. Читать мысли поостерегся, но понял, что подвох неизбежен.

Гэбиста трясло невидимой, мельчайшей дрожью. Да, он не может оставить советского солдата в туземной темнице… тем более во власти Бхаалейна, не жестокого намеренно, но безразличного до последней степени к жизни и благополучию пришельцев. Но и принять его обратно боязно! За столько дней телепаты Бхаалейна могли не только высосать из его мозгов все, что тот знает о Советском Союзе, социалистическом строе, об армии (друиду показали мизер для рекламы), наконец, но, что в десять раз хуже, вложить туда любые приказы. Вырезать под покровом ночи все руководство группировки. Открыть дорогу в лагерь налетчикам. И позор немалый — оставить своего раненого на поле боя.

Но это — риск теоретический. А вот если он сейчас откажется принять пленника обратно… генералы за спиной такого не простят…

— Когда вы сможете вернуть его нам? — проговорил Краснов, слыша свой голос как бы со стороны.

— Через два дня, — ответил за владетеля Раатхакс. — Целительница говорит, он еще не до конца окреп.

— Хорошо, — выдавил гэбист. — Мы будем ждать. Владетель кивнул и неспешно развернулся к замку.

* * *

Замполиту Бубенчикову судьба, очевидно, предназначила служить злым роком контингента межпространственной помощи до последнего.