Серебром и солнцем (СИ)

- Есть возможность. Я и раньше пыталась сказать тебе… Если я найду нового обладателя дара, и дар обретёт настоящую силу, твоё… состояние можно будет исправить.

- Не говори об этом! – он вдруг изменился в лице: только что спокойный, язвительный, он словно надел маску безумия. - Не смей мне говорить об этом!

- Почему ты так? Исцеление возможно! Я помогу ордену в поисках дара. Я уже говорила с главой. Ты вернёшься в мир живых, обещаю!

- Зачем теперь ты мучаешь меня? Я уже год, как мёртв, а ты рассказываешь об исцелении!

Винсент в отчаянии грохнул крышкой сундука, где хранились рисунки и старые тетради. Мира вздрогнула от громкого хлопка, как от выстрела.

- Это ошибка охотников, - заспорила она. - Carere morte – живые трупы, бессмертные мертвецы, исчадия тьмы… Так любят говорить в ордене? Так охотники пытаются оправдывать то, что убивают людей! Всего лишь больных, которых можно вылечить! Действительно можно! Ты же понимаешь это, видишь это, избранный! Ты же сам пытался убрать это проклятие!

- Неужели? Я в это верил?

- Да!

- Я не помню, - без эмоций сказал Винсент. - И не называй меня избранным. Я не помню, чем был этот дар. Я не помню многого! Может быть, к лучшему – не так больно. Я сейчас вижу только темноту: и днём, и ночью, вчера, сегодня, завтра и всегда! Какое исцеление?

«Значит, вот как, - Мира опустила голову, спряталась за волосами. - Отпустив свой дар, он забыл его. Оттого и взгляд потускнел. Что ж…»

- Значит, теперь я буду помнить за тебя, - ровно сказала она. – Ты моя надежда, как и прежде. Почему ты так жесток со мной? …Винсент?

Винсент молчал. Он вновь открыл сундук, отыскал в нём большую тетрадь и, задумчиво перелистав, отбросил прочь. Тетрадь упала, печально шелестя пустыми страницами, на чёрной коже обложки чётко отпечатались тонкие дужки – следы от его ногтей.

- Недавно Латэ бросил мне надежду. А может, это новая приманка, чтобы я не стремилась выбраться из ловушки. Когда Дэви начнёт свои поиски, охотники помогут мне начать свои. Я отыщу нового владельца дара. Ты… - Мира болезненно закрыла глаза, веки дрожали, - …не должен быть вампиром.

- Отпусти меня. Это единственное, что ты можешь сделать для меня, поверь.

- Я не оставлю тебя! Я виновата…

- Это, в конце концов, унизительно, - пробормотал Винсент сам себе, избегая глядеть в её сторону. - Оставь… Оставь меня в покое!

Мира резко помотала головой.

- Пройдёт год-два, и дар проявит себя. Подожди. Ты сильный, ты справишься! Я найду дар! Отбрось грустные мысли, в конце концов, хватит! – вскричала она. - Как я оставлю тебя, ты что?! Я, если бы ты тогда умер, ушла бы тоже… Мне этого не перенести…

Наступило молчание. Винсент поспешно отвернулся, но не успел скрыть горькую усмешку. И она обожгла Миру, как ледяная вода в лицо.. Злобная, резкая, искажающая черты - так усмехался Алан, перерезая горло очередной жертве.

- Ненавижу тебя, - через минуту сказал Винсент, равнодушно глядя в холодную звёздную ночь за маленьким чердачным окном. - Ненавижу наш мир. Ищи свой дар. Может, кого-то это действительно спасёт, - усмешка ушла с его губ, но злость, незнакомая по этому лицу и знакомая по другому, осталась. - Я давно сдался. Меня давно нет. Убирайся отсюда. И не приходи – я не пущу тебя на порог.

Глава 7

УКРАДЕННЫЙ

- Ненавижу тебя, - ещё раз повторил он, даже радуясь жестокости этих слов, и повернулся к Мире, чтобы видеть её лицо в это мгновение. Он хотел, чтобы она отшатнулась, выбежала из дома, заливаясь слезами, и не вернулась больше, но вампирша не изменилась в лице, только ещё больше побледнела. Она словно ждала его злых слов.

- Я не верю тебе.

Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Винсент отвернулся первым, когда заметил в чёрных зрачках вампирши свои маленькие отражения.

- Ты всё сказала. Уходи, - ровно сказал он. – Навсегда уходи! Не мучай меня.

Оставшись один, он некоторое время стоял без движения. Тень вампирши растворилась в ночном небе, нить, соединяющая обращённого с создательницей, протянулась в бесконечность, и Винсент понял, что Мира не вернётся. Тогда он опустился на пол и позволил равнодушной маске сойти с лица.

«Нужно было сказать ей правду, - подумал он и грубо оборвал себя. – Нет, нет! Рано».

Он вздрогнул: ему показалось, будто он вновь встретился взглядом с Мирой, но это был только лишь старый рисунок - портрет вампирши Вако, сделанный им несколько лет назад, когда Сказка о Даре была просто сказкой. У Миры на нём злые, неживые глаза, словно глаза куклы, сделанные из той же ткани, что и нарядное платье. Сегодня у неё были совсем другие глаза – безумные, больные… но живые.

«Лети, Крылатая! Ты ещё не знаешь, что дар, который тебя опять обрекают искать, не спасёт меня. Он чудо, что исцеляет, но даже он не способен воскресить».