Серена

Грейвс: Как мне известно, вы большой поклонник Томаса Гарди. Не могли бы вы остановиться на этом моменте чуть подробнее?

Рэш: Больше всего я люблю Гарди за то, что в его романах отчетливо присутствует пейзаж, благодаря чему окружающая природа и события, которые разыгрываются на ее фоне, сливаются воедино, становятся одним целым. Пейзаж воплощает собой судьбу. Наиболее ярко это звучит в последних главах романа «Тэсс из рода д’Эрбервиллей», когда героиня направляется к Стоунхенджу. Последние пятьдесят страниц этой книги просто поражают.

Грейвс: В ваших работах много конкретики в отношении топонимов, и вы – в отличие, скажем, от того же Фолкнера, который зачастую менял название с Оксфорда на Джефферсон, к примеру, – похоже, ставите на местах событий особый акцент, как бы укрепляя ими свою писательскую индивидуальность, уникальный почерк. Пользуетесь ли вы осознанно какой-либо системой, упоминая реально существующие ландшафты в своих произведениях?

Рэш: Часть писательского труда состоит в кропотливом воссоздании исторического контекста, и точность географических названий я считаю важным аспектом этой работы. У валлийцев есть замечательный термин кюневин, обозначающий первобытную, яростную привязанность к знакомой части ландшафта. Насколько я знаю, эта связь может быть настолько сильна, что при продаже овечьего стада владельцам приходится расставаться заодно и с фермой: овцы просто не способны приспособиться к другому ландшафту; они настолько теряют ориентацию, что буквально бросаются врассыпную, и собрать стадо не удается.

Когда я пишу роман, мне нужна такая же яростная привязанность к описываемому пейзажу. Обретя подобную близость к географическому фону, можно дать читателю почти осязаемое представление о нем; ярче представляя себе место событий, он сможет глубже погрузиться в рассказ. Это сделает повествование более насыщенным и позволит осознать происходящее в целом новом спектре оттенков, включая и то, как пейзаж влияет на чувство реальности персонажей. «Постижение одного места помогает лучше понять и все прочие места», – сказала однажды Юдора Уэлти[39], и я вполне с нею согласен. На мой взгляд, один из самых интересных аспектов литературы заключается в том, что привязанные к конкретной местности произведения часто оказываются и наиболее универсальными. Чудесный пример этого – «Улисс» Джойса. Лучшие региональные писатели подобны фермерам, бурящим землю в поисках воды: если они достаточно глубоко и точно проникают в конкретное место под поверхностным слоем местного колорита, им представляется шанс нащупать универсальные соответствия – то, что Юнг называл коллективным бессознательным. Миссисипи Фолкнера, Онтарио Элис Манро и Колумбия Маркеса – все они полнейшая экзотика и при этом хорошо знакомы каждому из нас.

Грейвс: Не могли бы вы рассказать о своих писательских привычках?

Рэш: Я пишу шесть дней в неделю, в основном по утрам, и стараюсь уделять сочинительству по пять часов ежедневно. Впрочем, делая первые наброски, я могу работать по двенадцать часов в день, хотя на самом деле выходят все двадцать четыре часа, потому что я встаю по два-три раза за ночь и что-то записываю – иногда всего пять минут, а иногда и час, – а потом пытаюсь снова заснуть. У меня есть свои ритуалы, которые я исполняю каждое утро, прежде чем начать: карандаши и блокноты, разложенные по своим четко определенным местам, большущий кувшин с холодным чаем. Обычно я пишу в кабинете. На стене висит фотография писательницы Фланнери О’Коннор, и она сверлит меня сверху неласковым взглядом, пока я работаю.

Грейвс: Вам доводилось писать и стихи, и рассказы. В чем специфика написания романа?